Джеймс Донован - Незнакомцы на мосту

Дамы и господа присяжные, если вы разрешите это дело в соответствии с высокими требованиями долга и чести, чтобы ваша совесть осталась чистой, я убежден, что по пунктам первому и второму обвинительного акта вы, без сомнения, вынесете вердикт: невиновен. Благодарю вас.

Сидя за столом защиты, мы не могли заметить, что на протяжении всего процесса один из присяжных педантично делал у себя в блокноте отметки — черным карандашом, когда обвинитель достигал успеха по какому-то пункту, и красные отметки, когда возникали обоснованные сомнения. И мы не могли предположить, что некоторым из присяжных не нравилось то, что Абель делает какие-то зарисовки в своем блокноте. «Он казался посторонним, замкнувшимся в своем собственном мире», — сказал один из присяжных.

Томпкинс. Я обращаюсь к суду, к дамам и господам присяжным. Прежде чем приступить к заключительной речи, я, конечно, хотел бы поблагодарить вас за ваше терпение и за благосклонность, проявленную к представителям обеих сторон. В ходе процесса были довольно напряженные моменты, но вы сумели проявить максимальное терпение, и я вам крайне признателен за это.

Во вступительной речи я торжественно обещал вам, что представители государственного обвинения сделают все возможное, чтобы обеспечить обвиняемому справедливое разбирательство, и полагаю, что мы действовали именно таким образом. Я также указывал, что обвинение не ставило перед собой цель просто выиграть дело, а придавало гораздо большее значение тому, чтобы свершилось правосудие.

В моей заключительной речи вам часто придется слышать такие слова, как «неоспоримое» и «неопровержимое». Это объясняется тем, что мне не известен ни один существенный факт из тех, что были представлены вам обвинением для рассмотрения, который кто-то оспаривал или пытался оспаривать.

Вопрос о наказании кратко рассматривался ранее, и вас спрашивали о вашем отношении к этому до того, как вы были приведены к присяге. Все вы заявили, что можете вынести решение по делу просто на основании представленных доказательств, не рассматривая вопроса о мере наказания. Вопрос о мере наказания не входит в компетенцию ни защиты, ни обвинения. Вынести решение о мере наказания может только судья.

Очень коротко хочу остановиться на вопросе о заговоре. Во вступительной речи я сказал, что это была просто договоренность — соучастие в преступлении, если хотите, и достаточно совершения одно явного акта, чтобы преступление можно было считать законченным. Я говорил, что действия участников заговора при этом не обязательно должны быть успешными, а «явный акт» сам по себе необязательно должен быть преступным.

Другими словами, недопустимо сидеть сложа руки в то время, как кто-то, занимаясь шпионажем, получает информацию о наших военных секретах. В данном случае мы ни в коем случае не должны проявлять беспомощность, и нам, конечно же, следует вмешаться. Нельзя допустить того, чтобы преступление совершилось.

Теперь я хочу сказать несколько слов о Рейно Хэйханене, которого здесь до меня называли тренированным обманщиком. Во вступительной речи, я полагаю, я сказал вам, что вы можете ожидать атаки по этому поводу, и она незамедлительно последовала. «Тренированный обманщик, профессиональный лжец». Он, несомненно, прошел такую же подготовку, как и обвиняемый, но только работал в НКВД меньшее время.

Хэйханен — «тренированный обманщик». Обвиняемый — мужественный патриот, служащий своей стране и выполняющий опасную миссию. Поверьте мне, мы намерены превратить такую миссию в весьма опасное дело. Он хороший семьянин и живет в хороших условиях. Его семья живет очень хорошо в Москве и имеет, как вы узнали из писем его жены, дачу и прислугу.

И вот в суде появляется и дает показания Рейно Хэйханен. Его подвергали перекрестному допросу в течение четырех дней. Защитник предложил вам наблюдать за его поведением, и я надеюсь, что вы так и сделали. И надеюсь, что вы заметили, с какой готовностью он отвечал на вопросы, независимо от того, были ли это вопросы личного характера, затрагивающие его самого и его привычки, или касались его деятельности. Он совершенно откровенно признался, что пил, а также честно рассказал, что взял пять тысяч долларов, предназначавшихся миссис Собел, и никто не собирается утверждать, что все это характеризует его положительно.

Далее в ходе допроса на суде Хэйханен показал, что он прибыл в Соединенные Штаты Америки с целью получения секретной информации в военной или атомной области. Вам здесь уже зачитывали заявление, в котором он утверждал — он подписал это заявление, и оно было написано им собственноручно, в этом нет никакого сомнения, — что не занимался шпионажем в Финляндии и США. Это заявление было вам представлено как неоспоримое.

Из протокола видно, что после зачтения этого заявления последовал такой вопрос:

«Г-н Хэйханен, с какой целью вы были направлены в Соединенные Штаты Америки?»

Затем последовало несколько протестов, но в конце концов свидетелю дали возможность ответить.

«Я был направлен в Соединенные Штаты Америки в качестве помощника Марка для ведения шпионской работы».

Итак, когда Хэйханен прибыл в Америку в 1952 году, он являлся подготовленным и квалифицированным шпионом. У него за плечами было тринадцать лет опыта применения оружия, наблюдения, использования всевозможных средств. Его обучали технике изготовления микроточек, использованию различных устройств, английскому языку, работе с радиостанцией, использованию контейнеров и фальшивых документов.

Он показал, что в 1954 году встретился с обвиняемым и впоследствии выполнял некоторые его задания. Он говорил и о первом задании — отыскать военнослужащего Роя Роудса. Здесь говорили, что Рой Роудс выступает как обвинитель. Ничего подобного. Рой Роудс показал, что он не знал Хэйханена. Он показал, что не знал Абеля. Я верю, что это правда. Однако давайте взглянем на это с другой стороны. Абель, а также Хэйханен знали о Рое Роудсе.

Задача обвинения — доказать истинность тех обвинений, которые были предъявлены Большим жюри. Мы, конечно, не можем одобрять действий Роя Роудса. И, видимо, ни у кого здесь не возникло чувство симпатии по отношению к нему. Вы все слышали его показания. Все говорит о том, что он действовал как изменник, и мы просто представили Роя Роудса таким, как он есть, чтобы доказать, что моменты, изложенные в послании, которое обвиняемый передал Хэйханену, совпадают с тем, что Рой Роудс, по его собственному признанию, сообщил русским в Москве.

Представители обвинения, допрашивая Роя Роудса в суде, показали, что, находясь в СССР, он снабжал правительство России определенной информацией. Обвинение также показало, что за эту информацию ему платили, и я полагаю, что в ходе перекрестного допроса это обстоятельство было лишь еще раз подтверждено. Другими словами, я думаю, что защита стремилась дискредитировать уже и без того потерявшего кредит доверия свидетеля, если это еще только было возможно после его показаний представителям обвинения. Важно, однако, подчеркнуть, что содержащиеся в его показаниях факты о характере информации, передававшейся им русским, ни разу не были опровергнуты.