Тимоти Колтон - Ельцин

Скоро Ельцин в свободное от чтения корреспонденции время начал заниматься волейболом в спортивном зале Березников:

«Меня ребята оттащат к скамейке, и я лежу. Это была тупиковая ситуация, думал, не вырвусь уже, так сердце и останется больным и спорта мне больше не видать. Но все равно стремился только в бой и только вперед. Сначала на площадку на одну минуту выходил, потом на две, на пять и через месяц мог проводить всю игру. Когда вернулся в Свердловск, пришел к врачу, она говорит: ну вот, хотя вы и сбежали, но чувствуется, что вы все время лежали не вставая, сердце у вас сейчас в полном порядке. Надо честно признать: риск, конечно, был колоссальный, потому что мог сердце погубить навсегда. Но я считал, что надо его не жалеть, а, напротив, нагружать как следует и клин клином вышибать» [221] Ельцин Б. Исповедь. С. 29. .

Хотя Ельцину не следует доверять безоговорочно, его болезнь и академический отпуск были вполне реальны, о чем свидетельствуют студенческие документы [222] Приказ директора об отчислении Ельцина издан 27 марта 1952 года; он подал заявление о восстановлении 30 августа. Просьба была удовлетворена в середине сентября. См.: Aron L. Yeltsin: A Revolutionary Life. N. Y.: St. Martin’s, 2000. P. 17. . Эпизод с врачом говорит о готовности рисковать и пренебрежении собственным здоровьем, что было весьма характерно для него и в дальнейшем.

Давний друг Бориса Яков Ольков вспоминает, что спорт пробудил в Ельцине и другой талант:

«[Роль капитана команды [УПИ] — это первое, так сказать, проявление лидерских качеств. Небольшая команда, но это уже команда… Хороший организатор, он мог зажечь. Как теперь часто используют термин, у него была харизма… Борис был достаточно импульсивный организатор. Мог увлечь и добиться результата… Большая скорость реакции — иногда он быстро принимал там какое-то решение, которое позволяло дело сдвинуть. И если что-то там идет к проигрышу, он мог что-то такое придумать, чтобы все загорелись» [223] Интервью Олькова. .

В качестве побочного проекта Ельцин организовал участие своей учебной группы в эстафете УПИ, ежегодно проводившейся в мае. Чтобы весенними утрами поднимать студентов с постели на тренировки, он упросил профессора геологии Николая Мазурова приходить в общежитие со своей трубой и трубить побудку. Борис Фурманов, который поступил на стройфакультет весной 1955 года, а впоследствии работал министром в российском правительстве, вспоминал, как Ельцин рассказывал его группе о прежних победах в эстафете и о «необходимости поддержать честь факультета». «Далеко не всякому человеку, которого слушают и видят впервые, удается произвести впечатление на „массы“ (а нас было человек сто), заставить поверить себе, а затем подействовать на нас по своему желанию» [224] Там же. Строительный факультет УГТУ — УПИ. С. 21. .

Как и в Березниках, где он выступал в роли мальчишки-проказника, в УПИ спортсмен и командный заводила Ельцин продолжал развивать качества, которыми он потом воспользуется в политических баталиях. Но пока его поведение было исключительно аполитичным — это отмечают все, кто знал его в то время. Вот что рассказал мне Ольков: «Сказать, что он станет… каким-то политическим вождем или кем-то там, — мне кажется, не было вероятным. Совершенно не виделось этого» [225] Интервью Олькова. .

Самое значительное приключение ожидало Бориса во время летних каникул 1953 года. Два с половиной месяца он самостоятельно путешествовал по Волге и Центральной России (тогда он впервые с 1937 года побывал в Казани), Белоруссии, Украине и Грузии. Приятель по институту, который решил его сопровождать, бросил эту затею уже через день. Ельцин (по его собственным словам) ехал на крышах вагонов, выпрашивал еду и играл в «буру» с недавно освободившимися заключенными. Несколько раз его снимала с поездов милиция, спрашивали, куда он едет. «Я говорю, допустим, в Симферополь, к бабушке. На какой улице проживает? Я всегда знал, что в любом городе есть улица Ленина, поэтому называл безошибочно. И отпускали меня…» [226] Ельцин Б. Исповедь. С. 27. В 2006 году во время поездки в Казань Ельцин упоминал о подобном инциденте. Он сказал, что это произошло в Казани. Тогда он объяснил милиции, что приехал навестить тетю; некоторое время провел в каталажке. Ахмадеева А. Борис Ельцин признался в любви к Казани // http://www.viperson.ru/wind.php?ID=276299&soch=1. Уголовники, с которыми он играл в карты, были выпущены из тюрем и лагерей по амнистии после смерти Сталина. Им было запрещено появляться в Москве, так что путь в столицу Ельцин продолжил в одиночку. Он посетил Красную площадь, посмотрел на башни и стены Кремля, Мавзолей с телом Ленина (в то время там лежало и тело Сталина — его вынесли из Мавзолея в 1961 году и похоронили у Кремлевской стены). Войти в Кремль он не мог: крепость была закрыта для посещения до 1955 года. В «Исповеди» Ельцин пишет, что в Запорожье, крупном металлургическом центре на берегу Днепра, он неделю готовил армейского полковника к поступлению в местный политехнический институт, занимаясь с ним математикой по двадцать часов в день. Потом Борис узнал, что его ученик действительно поступил [227] Ельцин Б. Исповедь. С. 29. В норвежском издании описываются и другие рискованные приключения в Москве, в том числе вечеринка со студентками и драка с уголовниками. См.: Зенькович Н. Борис Ельцин. Т. 1. С. 27–30. .

Осенью 1954 года с Ельциным случилось еще одно мини-приключение во время поездки с волейбольной командой УПИ. Чтобы достать продуктов для недоедающих товарищей, он сошел на станции Лозовая (близ Харькова). На поезд он опоздал, тренер счел его сбежавшим и телеграфировал об этом в Свердловск. Следующая остановка была в Тбилиси. Через два дня после того, как уральская команда приехала в Грузию, в дверь гостиничного номера тренера постучался Ельцин. Выглядел он неважно, но зато привез с собой две здоровенные сумки с продуктами. Опасаясь, чтобы ценный груз не разграбили по дороге, он два дня ехал от Лозовой до Тбилиси на крыше пассажирского вагона [228] Александр Кильчевский, интервью в документальном фильме Евгения Киселева «Президент всея Руси», 1999–2000 (экземпляр предоставлен Е. Киселевым), в четырех частях, часть 1. На пенсии Ельцин вспоминал аналогичный инцидент с командой в Казани. Он сказал, что «отстал от поезда, залюбовавшись картинами на какой-то выставке» и приехал в Тбилиси на товарном поезде. Ахмадеева А. Борис Ельцин. .

Читая воспоминания Ельцина о коллизиях, которые были у него в УПИ, невозможно не заметить прогрессивное развитие его эго и позитивные изменения отношения к авторитетам. Быстро расправляясь с учебой и пикируясь с Рогицким, он практически не бунтует, сдерживаемый уважением к профессору. Нотка гордости проскальзывает в рассказе о болезни и о побеге из больницы, однако Ельцин не солгал врачу, а просто не стал исправлять ее заблуждение, перехитрив представителей власти без борьбы с ними. Летом 1953 года он путешествует на поезде с освобожденными заключенными и из студента превращается в преподавателя, обучая математике офицера вдвое себя старше. «Полковник засомневался: выдержим ли? Я говорю: иначе за неделю не подготовиться для поступления… А полковник оказался человеком настойчивым, с характером, выдержал тот темп уроков, который я ему задал » [229] Цитата из книги Ельцин Б. Исповедь. С. 29 (курсив добавлен). Тренер Кильчевский, вспоминая проступок Ельцина почти сорок лет спустя в интервью с Киселевым, отзывался о нем весьма неодобрительно. . Чтобы проучить других и добиться успеха в мире, где нужно было конкурировать, Ельцин рано научился самоограничению и психологической прочности. «Борис Николаевич много работал над своим характером. Сознательно. В нем поначалу была сильна человеческая чувствительность, и он многое делал себе наперекор, говоря, что надо выдавливать из себя мягкотелость. Если ему хотелось кого-то пожалеть, он делал это наоборот: поддерживал его, но нарочито жестковато…» [230] Н. А. Вилесова, цитируется в книге: Сутырин В. Борис Ельцин и Уральский политехнический.