Тимоти Колтон - Ельцин

Эта буря в стакане воды звучит правдоподобно в контексте ситуации. Оценивая Ельцина, руководство страны проявило редкостную близорукость, не сумев понять истинный масштаб его талантов и стремления к переменам. Он уехал в Москву с тяжелым сердцем.

В пятницу 12 апреля 1985 года Борис Николаевич пришел на работу в здание Центрального комитета на Старой площади, всего в нескольких кварталах от Спасских ворот Кремля. Отдел строительства состоял из десяти секторов; работало в нем около ста человек — вдвое меньше, чем в аппарате Свердловского обкома. Ельцин сразу занялся чисткой персонала, а также сосредоточился на ключевых проектах — прокладке трубопроводов и строительстве жилья для рабочих западносибирских нефтяных месторождений. Горбачев был доволен. Найти подходящих для работы в партийной машине людей было нелегко: «В то время пришлось повсюду „высматривать“ людей деятельных, решительных, отзывчивых ко всему новому. Их в верхнем эшелоне, так сказать, поблизости, было не слишком много. Ельцин мне импонировал» [411] Горбачев М. Жизнь и реформы. Т. 1. С. 292. .

Борис и Наина получили номенклатурную квартиру в доме № 54 по 2-й Тверской-Ямской улице в перенаселенном центре города, возле Белорусского вокзала. Их окна выходили на давно не действующий старообрядческий храм Спаса Преображения. Вместе с Ельциными поселились Татьяна, ее сын Борис и второй муж, Леонид Дьяченко. Окончив университет, Татьяна стала работать в закрытом военном институте «Салют», где в ее обязанности входило слежение за космическими аппаратами на орбите. Семья Елены прожила с родителями год или два, а потом переселилась в партийный дом, расположенный неподалеку [412] Муж Елены, Валерий Окулов, был переведен на зарубежные рейсы «Аэрофлота». Это было серьезное повышение. После того как в 1987 году Ельцин оказался в опале, Окулов вообще не летал три года. .

Не прошло и трех месяцев, как Горбачев, удовлетворенный трудом Ельцина, предложил ему должность, на которую тот рассчитывал еще в апреле, — пост секретаря ЦК по вопросам строительства. На заседании Политбюро, состоявшемся 29 июня, эта идея вызвала недовольство Николая Тихонова, товарища Брежнева по довоенной работе на Украине, с 1980 года занимавшего пост премьер-министра СССР. 80-летний Тихонов, который родился на год раньше отца Ельцина, захотел узнать, достаточно ли высока квалификация кандидата на столь значимую должность. Горбачев зачитал послужной список Ельцина, придавая большое значение его энергичности, опыту и знанию строительной отрасли изнутри. «Я как-то его не чувствую», — хмыкнул Тихонов. На помощь Ельцину поспешил Лигачев, объясняя, что Ельцин быстро освоился в Москве, наладил контакты с министерствами, и «к нему потянулись люди». Секретарь ЦК и куратор Ельцина с апреля Владимир Долгих, сказал, что Ельцин доказал свою способность эффективно взаимодействовать с сотрудниками центрального аппарата и местными партийными работниками: «Поближе познакомившись с ним, я не обнаружил у него слабых мест». Михаил Соломенцев — председатель Комитета партийного контроля при ЦК, отвечающий за партийную дисциплину, — также высказался в поддержку коллеги, хотя и несколько сдержанно: «Товарищ Ельцин… будет расти. Данные для этого у него есть: образование, инженерная практика в области строительства. В общем, это человек с перспективой». Поддержал Ельцина и маститый министр иностранных дел Андрей Громыко. Тихонову пришлось отступить, и Политбюро утвердило назначение, которое было одобрено Пленумом ЦК 1 июля 1985 года [413] Стенограмма заседания Политбюро, 29 июня 1985 года, из АПРФ (Архив Президента Российской Федерации, Москва), фонд 3, опись 3194, дело 22, с. 8–9. Не знаю, почему Тихонов так себя повел. В первом томе своих мемуаров ( Ельцин Б. Исповедь. С. 54–55) Ельцин пишет, что, будучи первым секретарем Свердловского обкома, с 1980 по 1985 год, он сохранял «нормальные, деловые» отношения с Тихоновым. Возможно, гнев Тихонова был направлен не только на Ельцина, но и на Горбачева. .

Ельцин принял новое назначение как должное. Еще руководя отделом строительства, он вздохнул с облегчением оттого, что ему больше не нужно общаться с административной и политической верхушкой через посредников, что всегда было для него «тяжелым испытанием». Всю весну он как на иголках сидел на совещаниях заведующих отделами, где должен был записывать каждую жемчужину мудрости, изреченную Долгих. С Горбачевым лично он почти не общался. За исключением совместной поездки по нефтяным городам Тюменской области в сентябре 1985 года, все его взаимодействие с генсеком происходило посредством кремлевской вертушки [414] В «Исповеди» (с. 70) Ельцин пишет, что никогда не был ничьим замом и не имел желания им становиться. Первое утверждение справедливо лишь частично. Ельцин не был официальным заместителем, но как главный инженер двух строительных организаций в начале 1960-х годов подчинялся директору. С 1968 по 1975 год, возглавляя отдел строительства Свердловского обкома, он подчинялся первому секретарю через одного из рядовых секретарей. Точно так же было и в аппарате ЦК, где его начальником с апреля по июль 1985 года был Долгих. В «Исповеди» (с. 110) Ельцин пишет, что Долгих, находивший, что он «иногда слишком эмоционален», пытался помешать его повышению до ранга секретаря ЦК на заседании Политбюро 29 июня. Однако стенограмма показывает, что Долгих поддержал это решение. Ельцин пишет, что после этого они вполне конструктивно работали вместе, и, вероятно, так оно и было. В сентябре 1988 года Долгих был выведен из состава Политбюро и Секретариата. .

В политическую стратосферу Ельцина вывело третье повышение. Во вторник 24 декабря 1985 года Московский горком КПСС утвердил его в должности первого секретаря. Горбачев, предложивший резолюцию по поручению Политбюро, обдумывал такое перемещение еще с июля, когда сделал Ельцина секретарем ЦК: «Я делал это, уже „примеривая“ его на Москву» [415] Горбачев М. Жизнь и реформы. Т. 1. С. 292. .

В «Исповеди на заданную тему» Ельцин пишет, что узнал о московской вакансии на заседании Политбюро, где обсуждался этот вопрос, и воспринял это предложение без всякого энтузиазма: он предлагал других кандидатов и согласился, лишь подчинившись партийной дисциплине. Горбачев, дескать, впервые сказал, что хочет, чтобы он занял этот пост. «Для меня это было абсолютно неожиданно. Я встал и начал говорить о нецелесообразности такого решения». Он был невзыскательным инженером-строителем и мог бы больше пользы принести на посту секретаря ЦК. «В Москве я не знаю хорошо кадры, мне будет очень трудно работать». Но, как невинно пишет Ельцин, Горбачев «продавил» это решение. «Разговор на Политбюро получался непростой [для меня]. Опять [как и в апреле] мне сказали, что есть партийная дисциплина, и мы знаем, что вы там будете полезнее для партии… В общем, опять ломая себя, понимая, что московскую партийную организацию в таком состоянии оставлять нельзя, на ходу прикидывая, кого бы можно было туда направить, я согласился» [416] Ельцин Б. Исповедь. С. 82–83. .