Тимоти Колтон - Ельцин

Оказавшись во внутреннем кругу властной элиты, Борис Ельцин задумался о смысле существования режима и о его отношении к обществу более глобально. Наина Ельцина, рассказывая о том, насколько невероятен был бы любой бунт, если бы ее муж не перебрался с Урала в столицу и не получил возможность взглянуть на происходившее в стране из метрополии, использовала интересную кулинарную метафору: «Наверное, не побыв в Москве, может быть, он и не сделал бы такого поступка [выступление на пленуме ЦК в октябре 1987 года], потому что слоеный пирог жизни скорей познаешь в Москве, чем на периферии: там жизнь проще. Там нет этого слоеного пирога, когда по должности у тебя и уровень жизни. А там, несмотря на высокий пост, в общем-то я не думаю, что мы слишком отлично жили от всех других» [468] «День в семье президента», интервью с Эльдаром Рязановым для РЕН-ТВ, 20 апреля 1993 (видеозапись предоставлена Иреной Лесневской). . Как многие выходцы из провинции, приспосабливающиеся к столичной жизни, поначалу Ельцин с горящими глазами наблюдал за теми, кто допустил его в свой эксклюзивный клуб. Некоторые из начинавших, как он, с годами подчинились принятым в этом обществе правилам и научились извлекать из них выгоду. У Ельцина же, как пишет Виталий Третьяков, наивность переросла в агрессивность: «Сначала это была позитивная, конструктивная агрессивность — желание лучше и быстрее других сделать то, чего, как ему казалось, ждал от него Горбачев… Но когда выяснилось, что рвение, ударничество Ельцина не было оценено генсеком, более того — стало его раздражать, Борис Николаевич возненавидел Горбачева „по всем азимутам“ и перешел к агрессивности, разрушительной для власти лидера перестройки» [469] Третьяков В. Свердловский выскочка. Ч. 3. С. 90. .

Таким образом, в изменении отношения Ельцина к системе важнейшую роль сыграло истончение связи между ним и Михаилом Горбачевым. В первые месяцы работы Ельцина в Московском горкоме они регулярно встречались и разговаривали. Но в течение 1986 года все изменилось. Определенным поводом для трений между ними послужило то место в политической жизни, которое занимала первая леди Советского Союза Раиса Горбачева. Ельцин считал, что она ведет себя высокомерно. Кроме того, он был убежден, что муж говорит ей о политических проблемах больше, чем следовало бы (особенно во время их долгих вечерних прогулок после возвращения Горбачева из Кремля), и что Раиса Максимовна оказывает на супруга слишком большое влияние. Летом 1987 года она пыталась продвинуть проект превращения гигантского магазина ГУМ на Красной площади в художественный музей. Ельцин и председатель Московского горисполкома Валерий Сайкин пришли в ужас и надавили на центральные инстанции с тем, чтобы похоронить эту идею [470] Владимир Воронин, в то время чиновник горисполкома, интервью с автором, 15 июня 2001. . В одном из интервью со мной Ельцин сказал, что не упоминал о Раисе ни в своем письме, ни в октябрьском выступлении перед ЦК (об этом мы поговорим ниже), но в личных беседах с Горбачевым он этот вопрос затрагивал [471] Б. Ельцин, третье интервью с автором, 12 сентября 2002. . Об этом мне говорили и другие, утверждая, что любые попытки обсуждать его жену приводили Генерального секретаря в бешенство [472] Первое интервью автора с Александром Яковлевым, 9 июня 2000, и интервью с Аркадием Вольским, 13 июня 2000, и Анатолием Лукьяновым, 24 января 2001. Несколько человек из числа тех, кто присутствовал на Пленуме ЦК в октябре 1987 года, говорили мне, что Ельцин упоминал Раису Максимовну. Об этом же пишет Александр Яковлев ( Яковлев А. Сумерки. М.: Материк, 2003. С. 405). В опубликованной стенограмме и неопубликованных архивных материалах ничего подобного нет. . Когда в 1989 году американский посол спросил у Ельцина, примет ли Наина Иосифовна участие в предстоящем визите в США, Ельцин ответил: «Нет. Категорически нет! Я не позволю ей вести себя, как Раиса Максимовна» [473] Matlock J. F. , Jr. Autopsy on an Empire. N. Y.: Random House, 1995. P. 223. На публичной встрече в мае 1990 года кто-то передал Ельцину записку с вопросом, не считает ли он, что советское телевидение слишком много внимания уделяет Раисе Горбачевой. Он ответил, что согласен с такой оценкой: «Я говорил об этом Горбачеву. Он обиделся». Мезенцев В. Окруженцы // Рабочая трибуна. 1995. 28 марта. Ч. 3. . В отношении Ельцина к госпоже Горбачевой присутствовала не только личная неприязнь, но и весьма характерный для многих русских сексизм.

Большое значение имели различия в стилях и политических позициях двух лидеров. После их политического медового месяца 1985–1986 годов Ельцин стал воспринимать Горбачева как вечно колеблющегося, многословного и тщеславного человека. «Ни о какой там демократии внутри Политбюро речи не было, — сказал он мне. — Вставал каждый после вступительного слова генсека и по бумажке прочитывал „Ура, я согласен, и все“» [474] Третье интервью Б. Ельцина. . У Ельцина было мало опыта рядовой работы в коллегиальных органах, принимающих ответственные решения. В Свердловске он, прежде чем стать первым секретарем, пробыл членом бюро обкома всего полтора года, а в МГК с самого начала занимал руководящее место. Горбачеву же казалось, что Ельцин разыгрывает из себя примадонну, и в середине 1986 года он приказал главному редактору «Правды» Виктору Афанасьеву сократить освещение деятельности Ельцина в газете [475] Matlock J. F. Autopsy on an Empire. Р. 112. Цитата из разговора с Афанасьевым. . Со своей стороны, Горбачев считал Ельцина слишком нервным и взвинченным. По его мнению, Ельцин перепугался, когда использованная им тактика сильного напора не принесла результатов в Москве. Ожидалось, что, став московским наместником, Ельцин, как и Виктор Гришин с 1971 по 1986 год, будет включен в состав членов Политбюро с правом голоса. Рассчитывал на это и сам Ельцин [476] Гришин уже был кандидатом в члены Политбюро, когда в июне 1967 года его назначили первым секретарем МГК. Чтобы стать членом Политбюро, ему пришлось ждать четыре года — до съезда партии в 1971 году. Об ожиданиях Ельцина см.: Манюхин В. Прыжок назад: о Ельцине и о других. Екатеринбург: Пакрус, 2002. С. 59–60. . Когда же Горбачев отказался ввести Ельцина в Политбюро, тот обиделся. В мемуарах Горбачев признает, что у Ельцина был повод для обид, поскольку в бюро все еще заседали «мастодонты и динозавры» брежневской эпохи [477] Горбачев М. Жизнь и реформы. В 2 т. М.: Новости, 1995. Т. 1. С. 370–371. . Были и те, кто его обошел. Из троих принятых в Политбюро в июне 1987 года один был кандидатом столько же, сколько и Ельцин, второй — значительно меньше, а третий вообще миновал стадию кандидата. Егор Лигачев, которого Ельцин все больше считал настоящим мастодонтом, вспоминал, что однажды в 1987 году Ельцин поделился с членами Политбюро своей досадой на то, что ему не предоставили место в таком же порядке, как Гришину. Когда Ельцин вышел из зала, Лигачев сказал, что выступает категорически против такого повышения в звании и подаст в отставку, если Горбачев примет подобное решение. Горбачев решения не принял [478] Химич О. Отчим перестройки // Московский комсомолец. 2005. 22 апреля. .