Джонатан Стейнберг - Бисмарк: Биография

В декабре Виндтхорст погубил замысел Фехенбаха ловким парламентским маневром. Он внес законопроект, предусматривавший освобождение отправления таинств от уголовных преследований. «Этим предложением он ставил консервативную партию перед выбором – либо пойти на конфликт с Бисмарком, либо расписаться в пустоте собственных заявлений о стремлении к конфессиональному миру»124. Консерваторы проголосовали против законопроекта и помогли Виндтхорсту разрушить планы Фехенбаха объединить консервативных католиков и протестантов на общей социальной программе. Виндтхорст вносил это предложение снова и снова, добившись для партии Центра свободы маневра, позволившей сформировать альянс с прогрессистами на выборах 1881 года. Одновременно он доказал Бисмарку, что ему придется платить уступками в религиозных делах за те сто голосов центристов, отданных в поддержку его консервативного тарифного законодательства125.

В канун наступления нового, 1881 года толпа, участвовавшая в антисемитской демонстрации, подняла бунт, громя еврейские магазины и крича «Juden raus!» («Долой евреев!») 12 января возобновились сессии ландтага, и Ойген Рихтер, блестящий парламентский оратор-либерал, которого Бисмарк ненавидел не меньше, чем «придурка-еврея Ласкера и его приспешников, этих теоретиков-бумагомарателей»126, обвинил канцлера в причастности к антисемитизму. «Движение антисемитов цепляется за фалды князя Бисмарка, и, как бы он ни отталкивал их и как бы ни заставлял свою прессу ругать их за перегибы, они зовут его и жмутся к нему, как проказливые дети к отцу»127. И он был прав. «Дебаты о евреях» отражали злостную предубежденность Бисмарка против интеллигенции, против людей, подобных Ласкеру, требовавших гарантий прав и защиты от произвола государства и диктаторов, вроде самого канцлера. В ноябре 1880 года Бисмарк писал реакционеру министру внутренних дел Роберту фон Путткамеру: «денежное еврейство» имеет «свои интересы в сохранении наших государственных институтов, и мы не можем обойтись без него», но неимущее еврейство, «прилипающее ко всякой политической оппозиции», должно быть сокрушено128.

Бисмарк сокрушил либерализм, своего подлинного врага. Если это вредит евреям, что ж, так тому и быть. Значит, дело не столько в антисемитизме Бисмарка, сколько в его нетерпимом отношении к оппозиции. В свидетельствах его деспотизма нет недостатка. Одно из них мы находим в письме немецкого литератора Теодора Фонтане Филиппу цу Эйленбургу от 12 марта 1881 года:

...

«Бисмарк, конечно же, деспот, но он имеет право и должен им быть. Если бы он им не был, если бы он был сторонником парламентаризма и позволял определять свою политику глупейшей силе, которой является парламентское большинство, то не было бы канцлера ни у нас, ни тем более у германского рейха. С другой стороны, верно и то, что при таком деспоте могут служить только зависимые, второстепенные и третьестепенные личности, а подлинно свободомыслящий человек сочтет за благо уйти в отставку. Поступая так, свободомыслящий человек сделает то, считает правильным для себя, но и канцлер тоже имеет право делать то, что, по его мнению, правильно, и не допускать сумятицы своим действием или бездействием»129.

Что имел в виду Фонтане? Германское общество не способно достичь чего-либо самостоятельно, поскольку парламенты – «глупейшая сила», то есть мы как народ не способны чего-либо достичь лишь на основе реализации своих прав. Германия нуждается в том, чтобы ею управлял государственный деятель-гений, руководствующийся собственным видением путей развития страны. Фонтане допускает фундаментальную ошибку. Его свободный человек на самом деле несвободен: уступая деспоту-гению, он выбирает рабство, а не свободу. Свобода выбора отставки – это в действительности вовсе и не свобода. Самый проницательный аналитик своей эпохи не заметил, какой подарок Бисмарк оставил для Гитлера.

В Рождество 1881 года подлинно свободный человек Эдуард Ласкер написал политическое завещание в пространном послании романисту Бертольду Ауэрбаху, находившемуся тогда в депрессивном состоянии из-за последних событий. Холостяк Ласкер, сын ортодоксального еврея из Ярочина, стал выдающимся глашатаем прав и свобод в Пруссии и в германском рейхе. Получив юридическое образование, он всю свою жизнь посвятил борьбе за демократические права, соблюдение законности и законотворчеству. В 1868 году Ласкер, несмотря на жесткую оппозицию Бисмарка, провел в парламенте законопроект, гарантирующий свободу слова, а в 1873 году вскрыл противозаконные операции с железнодорожными акциями, которые проводил Герман Вагенер, друг Бисмарка и первый редактор газеты «Кройццайтунг», пользуясь связями в министерстве торговли. В деле оказались замешанными князья Питбус и Бирон и отчасти министр, граф Иценплиц, попустительствовавший нарушению законности. Расследование закончилось громкими отставками, а Ласкер добился принятия законодательства, запрещавшего государственным служащим заниматься коммерческой деятельностью, связанной с их служебными полномочиями. Ласкер готовил и петицию северогерманского рейхстага, просившего в декабре 1870 года короля Вильгельма I стать императором, и парламентский ответ нового германского рейхстага на тронную речь в марте 1871 года130. В ораторском искусстве и законодательной эрудиции его, возможно, превосходил только Виндтхорст.

25 декабря 1881 года Ласкер изложил Бертольду Ауэрбаху свое видение антисемитского кризиса в Германии:

...

«Мой дорогой и старинный друг! В первый день Рождества я решил доставить себе праздничное удовольствие посидеть одному, в тишине и покое, и написать вам… В момент опасности многие в нашем германском отечестве, лучшие из них, поняли, как много вы для нас значите, и отовсюду, даже из вражеского стана в нашем обществе, вам посланы выражения симпатии и сочувствия. Эти свидетельства любви к вам должны избавить вас от меланхолии и дум, будто о вас забыли или ваше влияние на нацию игнорируется. В конце концов уродливый антисемитизм пройдет, как набежавшая туча, что, конечно, не означает окончания напряженности. Каждая революционная эпоха имеет свою конфессиональную окраску, и мы сейчас находимся посередине неистовой революции, возможно, самой неистовой из всех, что мне пришлось испытать. В отношении антисемитской агитации могу сказать только, что грязь осела и теперь лежит на поверхности… Во время выборов народ отверг антисемитизм, его отвратительные формы и мерзкое содержание, со всей определенностью, с какой это можно было сделать. Не так легко будет преодолеть другой компонент реакционной власти. Бисмарк не тот враг, которого можно недооценивать, даже если он совершает ошибки или действует сгоряча. Сейчас у нашего общества слишком много проблем, и сильное правительство, стремящееся изыскать популярные программы, может найти эффективные средства, которые после проб и ошибок его не подведут. Необходимо проявлять предельную бдительность, продуманность действий и самоотверженность, с тем чтобы праведное дело вышло из борьбы непобежденным. Под праведным делом я имею в виду освобождение человека и искоренение ситуаций, которые человек воспринимает как предопределенные судьбой, а на самом деле создаваемые и контролируемые власть имущими»131.