Джонатан Стейнберг - Бисмарк: Биография

Если Фонтане санкционировал диктатуру государственного деятеля-гения ради всеобщего блага, то Ласкер переоценил роль и гражданское мужество порядочного индивидуума. Немцы последовали за Фонтане в рабство, а не в рай свободы Ласкера.

5 января 1884 года Ласкер внезапно умер в Нью-Йорке после длительного и успешного лекционного тура по Соединенным Штатам. Люциус написал в дневнике 6 января:

...

«Вместе с ним ушел из жизни и один из самых выдающихся и популярных поборников парламентаризма в новом рейхе. После Бисмарка и Беннигсена он был самой известной фигурой в рейхстаге. Патриотичный, бескорыстный и переполненный идеалистическими устремлениями, он все же оказывал в большей мере деструктивное, а не конструктивное влияние»132.

Американская палата представителей приняла резолюцию: «Это тяжелая утрата не только для народа его родной страны, где идеи свободы и либерализма, которые он твердо и последовательно распространял и отстаивал, помогли улучшить социальные, политические и экономические условия жизни людей, но и для сторонников свободы во всем мире»133. Когда текст резолюции был доставлен в Берлин, Бисмарк отказался принять его и вернул отправителям. Пять министров кабинета изъявили желание принять участие в похоронах, попросив предварительно разрешение у Бисмарка. Канцлер ответил: «Самым категорическим образом нет»134.

28 января 1884 года Ласкера отпевали в знаменитой Ораниенбургской синагоге в Берлине, той самой синагоге, на освящении которой присутствовал и Бисмарк. Людвиг Бамбергер, парламентский коллега Ласкера, отметил в дневнике:

...

«Сегодня похороны. Ни одного министра, ни одного члена бундесрата, ни одного высшего государственного чиновника, нет Фридберга, нет Ахенбаха, нет даже швейцарского министра Рота – не иначе как приказ свыше. Капп произнес посредственную речь. Сегодня я выступаю в Singakademie » [94] 135.

Через месяц, 28 февраля, Бамбергер снова в телеграфном стиле записал в дневник: «Последствия оппозиции Бисмарка Вашингтону подтверждают мои выводы. Неужели он окажется прав? Человек не рождается для свободы»136. 7 марта в рейхстаге пришлось объявить перерыв из-за шумных дебатов, разгоревшихся, когда депутаты возмутились пренебрежительным отношением Бисмарка к умершему коллеге и американской палате представителей. 13 марта в рейхстаге появился Бисмарк и в час дня сделал заявление по поводу послания палаты представителей, адресованного правительству, обругав и революционеров, и республиканцев. На запрос Хенеля канцлер язвительно ответил: «Он не обязан вступать в обмен сантиментами и не может позволить, чтобы в дуэли политических эмоций его пристрелили». Затем Бисмарк выразил наилучшие пожелания либеральной партии, которую Ласкер «упорно вел по ложному пути», и добавил: «Торжественные заверения в почтении и дружбе делают политических оппонентов еще более опасными»137. Бисмарк с явным удовольствием глумился над умершим евреем, назвав его красноречие «непревзойденным, но тлетворным»138, и когда Хильда Шпитцемберг посетила канцлера через пару дней, он пребывал в прекрасном настроении: «В двенадцать я увидела его за ленчем, бодрого и оживленного, после того как он еще раз выступил в рейхстаге, который теперь называют Gasthof zum toten Juden (постоялым двором мертвого еврея). Парламент можно было бы назвать и Gasthof zum toten Liberalismus (постоялым двором умершего либерализма): со смертью Ласкера окончательно рухнули надежды на либеральный режим в Германии.

В ноябре 1881 года Бисмарк высказался по поводу «еврейского вопроса» на заседании прусского государственного министерства. Люциус так изложил содержание его ремарок:

...

«Он посчитал антисемитское движение неуместным. Оно сменило ориентиры. Он был настроен лишь против евреев-прогрессистов и их прессы, а не консерваторов. Для него даже предпочтительнее социалисты и католики, а не прогрессисты. Первые ставят перед собой невозможные цели, и с ними надо разговаривать посредством меча. Прогрессисты добиваются возможной формы государственности – республиканской»139.

26 ноября 1881 года Бисмарк говорил Люциусу: «охота на евреев» неуместна. Он уже высказался против нее, но ничего не сделал для того, чтобы остановить антисемитов, видя, как они «мужественно нападают на прогрессистов»140. Бисмарк ни разу не осудил антисемитизм. Он, как всегда, лгал, выгораживая себя.

В феврале и марте 1880 года у Бисмарка внезапно возникли серьезные проблемы со здоровьем. 31 марта 1880 года Тидеман пришел к нему с докладом, и его не на шутку испугало тяжелое состояние шефа:

...

«Князь выглядел ужасно и еле ворочал языком. Он полагает, что прошлой ночью с ним случился удар, он почти не спал и крутился, как веретено. Штрук сказал, что у него всего лишь желудочный грипп, сковавший и язык. Княгиня сообщила, что ее муж вчера вечером поглотил неимоверное количество мороженого, залитого пуншем из белого вина, и съел шесть круто сваренных яиц. На военном совете в будуаре княгини, в котором, помимо нее, участвовали супруги Ранцау и я, мы выработали правила поведения на следующее утро. Князь чувствовал себя еще хуже, накричал на несчастного Штрука, которому пришлось удалиться в полном расстройстве. Князь за ленчем съел куриный суп, мясо и массу овощей, хотя Штрук категорически запретил употреблять все это, как и прогулки под дождем в саду. Теперь князь сидит у камина одинокий, злой и раздраженный и не желает никого видеть, кроме своих собак»141.

Нездоровье усугубило иррациональность в поступках Бисмарка. 3 апреля 1880 года собрался бундесрат (союзный совет, которому Бисмарк уготовил роль послушного законодательного органа) для того, чтобы рассмотреть законопроект о гербовом сборе – не самый популярный проект в парламентском календаре. Совет начал с обсуждения тех положений, которые больше всего не нравились малым государствам вроде княжеств Рёйсс старшей линии (население 72 769 человек в 1910 году) и Рёйсс младшей линии (население 139 210 человек), которые даже не могли содержать послов в Берлине и поручали свои дела соседям. Малые государства особенно не устраивало положение, предусматривавшее облагать гербовым налогом почтовые переводы и авансы, вносившиеся на почтовые счета. Результаты вотирования были предсказуемы. Союзный совет отверг это предложение большинством голосов – 30 против 28142.

Бисмарк, естественно, разъярился. Тидеман, как обычно, отправился в Фридрихсру обсудить с шефом текущие дела, прибыв на место 4 апреля. Слуга разбудил его спозаранку, сообщив, что князь желает видеть его в десять часов – время для Бисмарка совершенно неурочное. Канцлер опять был в отвратительном настроении. Он снова не спал в нервном возбуждении и поднялся в девять. Когда Тидеман вошел к нему, Бисмарк сидел за письменным столом и делал заметки из «Almanach de Gotha» («Готского альманаха»). Он тут же сказал Тидеману: в тридцати государствах, заблокировавших проект, проживает семь с половиной миллионов человек; они противопоставили себя остальным 38 миллионам. Это противоречит духу конституции и не должно больше повториться: