Арман Жан, де Ришелье - Политическое завещание, или Принципы управления государством

Французские протестанты (гугеноты), составлявшие 5 – 6% населения (около 1,2 млн), получили немалые привилегии по Нантскому эдикту (1598 г.), в том числе неприкосновенность для своих крепостей и, как следствие, возможность создания внутри государства независимой от королевской власти политической и военной организации («государства в государстве»). В 1611 – 1622 гг. они неоднократно собирались на ассамблеи, выдвигая различные требования регентше Марии Медичи, а 18 октября 1622 г. после боевых действий в Бретани и Пуату правительство и протестанты подписали не слишком выгодный для короля мир в Монпелье.

С 1614 г. французская знать непрерывно участвовала в гугенотских мятежах или сама бунтовала против правительства. Некоторые аристократы (принц Конде, герцог де Гиз, граф Суассонский и др.) постоянно выклянчивали у Марии Медичи должности и крупные денежные суммы, и та была вынуждена всё время идти на уступки, чтобы добиться от принцев повиновения власти.

Губернаторами, т.е. управляющими провинций, в то время были представители высшей знати, которые распоряжались в королевских владениях, как в собственной вотчине. В какой-то мере это объяснимо, поскольку должности были ими куплены, иначе говоря, являлись частной собственностью.

Кардинал имеет в виду парламенты, т.е. судебные органы, которые широко злоупотребляли своим правом отвергать не понравившиеся им королевские указы (без утверждения парламентами указ не мог вступить в силу).

Здесь Ришельё говорит как о мятежных аристократах, путём шантажа и угроз вымогавших у слабого правительства доходные места и деньги, так и о своих предшественниках во власти. Например, никогда не участвовавший в войне итальянский выскочка Кончини и ничем себя не проявивший на военном поприще королевский фаворит Люин получили соответственно звания маршала Франции и коннетабля (главнокомандующего всеми войсками).

Речь идёт о традиционных союзнических отношениях Франции с такими государствами, как Венеция, Граубюнден и Соединённые провинции, поддержанием которых предшественники кардинала практически не занимались. Кроме того, на момент прихода Ришельё к власти французское правительство по религиозным соображениям – из солидарности с католическими Габсбургами – отказалось войти в выгодный для страны союз с германскими протестантскими княжествами, а из-за дипломатических промахов, допущенных Ла Вьёвилем, не был заключён и необходимый союз с Англией.

Выплата огромных денежных сумм мятежным аристократам истощала казну, а уступки сепаратистски настроенным губернаторам и протестантам подрывали единство страны.

Во время регентства Марии Медичи при малолетнем Людовике XIII практически всеми делами в государстве заправлял фаворит королевы, итальянец Кончино Кончини. После его убийства (24 апреля 1617 г.) в Королевский совет были призваны некоторые бывшие министры Генриха IV, но почти все решения принимались королём совместно с его фаворитом, коннетаблем де Люином. После скоропостижной смерти последнего (15 декабря 1621 г.) страной фактически правили отец и сын Брюлары (канцлер Сийери и государственный секретарь Пюизьё), пока в феврале 1624 г. их место не занял на несколько месяцев главный управляющий финансами (суперинтендант) Ла Вьёвиль. Именно при нём Ришельё стал членом Королевского совета.

На самом деле многие придворные (главным образом из числа мелких и средних дворян), а также королева Мария Медичи, кардинал де Берюлль, отец Жозеф и другие убеждали Людовика XIII в том, что лишь Ришельё способен проводить твёрдую и последовательную политику, достойную великого короля.

У многих исследователей эта фраза, которую они относили к 1624 г., когда кардинал возглавил Королевский совет, вызывала сомнение в том, что он мог давать столь серьёзные обещания в тот момент, когда его собственная власть ещё не была достаточно прочной. Скорее всего эта фраза была написана позднее, когда у Ришельё возник замысел «Политического завещания»; она является вступлением к дальнейшему повествованию о событиях, случившихся в царствование Людовика XIII. Следует отметить также, что изложенная кардиналом программа будущих действий не является его собственным открытием: все перечисленные им проблемы были известны и его предшественникам на руководящих постах в государстве, только справиться с ними те не сумели, хотя и пытались.

Намёк на коннетабля де Люина и его стремление изолировать от короля Марию Медичи и её приближённых (в том числе Ришельё), что привело в итоге к войне между матерью и сыном.

В 1619 – 1620 гг. Ришельё действительно способствовал примирению между Людовиком XIII и его матерью, которые дважды вели между собой войну, однако впоследствии он уже не так горячо стремился удержать королеву-мать при дворе, за что и был обвинён ею в неблагодарности.

Некоторое охлаждение в прежде безоблачных отношениях между Марией Медичи и Ришельё, её ближайшим советником, наступило примерно в январе 1629 г., когда кардинал убедил короля выступить в войне за мантуанское наследство на стороне герцога Неверского, давнего недруга королевы-матери. Такой шаг, направленный против Испании, поддержавшей другого претендента на мантуанские земли, герцога Карла Эммануила Савойского, был чреват разрывом с Испанией, а в случае продолжения Францией антигабсбургской политики – и открытым военным противостоянием с этой державой, которую Мария Медичи считала прежде всего оплотом католицизма. Поскольку Ришельё последовательно проводил именно такую политику и захватил в свои руки всю власть, почти полностью подчинив себе короля, в дальнейшем его отношения с королевой-матерью только ухудшались, и она стала добиваться его отставки.

Герцог Неверский, ревностный католик, уже успел к тому времени принять участие в сражении с турками в Венгрии, а в описываемый период времени возглавлял международное христианское ополчение, целью которого было проведение нового крестового похода против турок (одним из основных вдохновителей его был отец Жозеф).

В 1625 г. у французского правительства не было ни одного корабля в Атлантике и Ла-Манше, а в Средиземном море имелось всего 10 галер. Через 10 лет Франция имела три эскадры в Атлантическом океане, а в Средиземноморье – одну эскадру и 20 галер. Во время осады Ла– Рошели (1627 – 1628 гг.) в распоряжении кардинала находился уже флот из 35 судов, из которых, правда, лишь 13 были действительно большими кораблями.