Арман Жан, де Ришелье - Политическое завещание, или Принципы управления государством

Такие не способны ни дать доброго совета из своей головы, ни последовать совету тех, кто в состоянии дать им таковой, и оттого совершают серьёзные ошибки.

Самомнение – один из величайших пороков в государственном деятеле, и хотя смирение лицам, предназначенным для управления государством, не требуется, зато скромность им совершенно необходима, ибо очевидно, что, чем больше ум, тем менее способен он иной раз к общению и совету с другими, то есть к таким качествам, без коих даже те, кому природа дала больше ума, мало пригодны к управлению.

Великие умы, лишённые скромности, настолько пристрастны в отношении своего мнения, что осуждают всякое другое, пусть даже лучшее, а гордость, свойственная им по природе, в соединении с высоким положением делает их просто невыносимыми.

Самый талантливый человек на свете должен часто выслушивать точки зрения даже тех, кого он считает менее способными, чем он сам.

Государственному же министру благоразумнее вообще говорить мало, а слушать много, ибо пользу можно извлечь из советов всякого рода: хорошие полезны сами по себе, а дурные – тем, что подтверждают хорошие.

Одним словом, способности государственного министра должны включать скромность, и если при наличии этого качества он вдобавок обладает широтой ума и твёрдостью рассудка, то, значит, у него будет всё необходимое.

Быть порядочным человеком с точки зрения Бога – это не то же самое, что быть добрым с точки зрения людей.

Тот, кто неукоснительно соблюдает закон своего Творца, стоит на первой ступени, а чтобы быть на другой, надобно следовать закону, предписанному честью человеческой.

Эти два вида порядочности желательны для государственных советников; но ещё неизвестно, будет ли человек, имеющий все качества, необходимые для того, чтобы считаться порядочным человеком в глазах света, обладать также и теми, которые делают его порядочным перед Господом. Иной человек, который особенно заботится о приведении в порядок своей совести по воле Создателя, менее пригоден для выполнения обязанностей государственного чиновника, будучи лишён некоторых свойств светской порядочности, нежели тот, который, имея их, будет подвержен некоторым недостаткам в смысле порядочности первого рода.

Однако поскольку недостаток совести является истинным источником всех несовершенств человеческих, то скажу смело, что для воспитания идеального государственного советника одинаково нужны оба вида порядочности, о которых я толкую, и что не может он обладать вторым, будучи лишён первого.

Коротко говоря, государственный деятель должен быть верен Богу, государству, людям и самому себе; каковым он и будет, ежели помимо вышеназванных качеств будет ещё предан обществу и беспристрастен в своих советах.

Порядочность государственного чиновника не предполагает наличия у него боязливой щепетильности и совести, подверженной колебаниям. Напротив, нет ничего опаснее для управления государством, ибо если от недостатка совести может произойти много несправедливости и жестокости, то неуверенность в себе и сомнения могут стать причиной неоднократного проявления переживаний и снисходительности во вред обществу, и хорошо известно, что те, кто пугаются самых ясных дел, боясь погубить себя, часто губят государства, когда могли бы спастись вместе с ними.

«Портрет Сципиона Африканского, или Образец славы и доблести, воочию явленный в образе монсеньора кардинала-герцога Ришельё. Параллели между Сципионом Африканским и монсеньором кардиналом-герцогом Ришельё» (Бордо, 1641) Ж. Пюже дела Серр, 1641

Аллегорические фигуры Времени и Фортуны, славят Сципиона, держащего портрет кардинала работы М. Лана. Надпись на ленте вверху – «Храм чести». На пьедестале – герб кардинала.

И как порядочность государственного советника не может сочетаться с излишней суровостью, которая есть спутница несправедливости, так не может она чуждаться строгости, которую надлежит применять по необходимости во многих случаях; напротив, она советует, а иногда и предписывает к ней прибегать и часто вынуждает быть безжалостным.

Она не мешает человеку, занимаясь государственными делами, уделять время и своим личным, а лишь воспрещает ему думать о последних в ущерб государственным интересам, которые должны быть для него дороже собственной жизни.

Такая порядочность не терпит у тех, кто занят на государственной службе, излишней отзывчивости, мешающей им смело отвергать необоснованные требования; напротив, она велит предоставлять лишь положенное, но твёрдо отказывать в том, чего давать не надлежит.

Не могу при этом обойти вниманием то, что наш современник Фердинанд, великий герцог Флорентийский [527], говорил по этому поводу: ему, мол, более по душе человек продажный, чем чрезмерно покладистый, поскольку, пояснял он, продажный не всегда позволит подкупить себя, потому что не во всём видит свой интерес, тогда как покладистый уступит всем, кто осаждает его просьбами, а сие случается весьма часто, ибо известно, что отказать просителям он не способен.

Такая порядочность требует, чтобы все, кто занят в управлении государством, шли в ногу и, трудясь во имя одной цели, одинаково высказывались. В противном случае, ежели среди них окажется человек, который на самом деле поступает правильно, но говорит тише остальных, чтобы отвратить от себя зависть, то он не только не будет иметь порядочности, нужной государственному чиновнику, но и навлечёт ненависть на тех, чьи искренние слова соответствуют твёрдости поведения.

Есть такие люди, добродетель коих состоит скорее в том, чтобы жаловаться на непорядок, а не исправлять его установлением дисциплины.

Не таких мы ищем, их добродетель не более чем видимость, ибо, не имея стремления к полезным действиям, она мало чем отличается от порока, который вреден во всех своих проявлениях.

Порядочность государственного советника должна быть деятельной, она презирает жалобы и ставит перед собой серьёзные и основательные задачи, от выполнения которых общество может получить пользу.

Есть и другие люди, которые, непрестанно толкуя лишь о благе государства, в душе своей вынашивают такие необузданные честолюбивые замыслы, что достижение ни одной цели не способно укротить их желаний, и ничто их не может ни удовлетворить, ни успокоить.

Иные же, превосходя этих, не только никогда не бывают довольны, но ещё и под благовидными предлогами превращают государственные интересы в свои собственные и, вместо того чтобы ставить частную выгоду в зависимость от общей, неправедно и дерзостно поступают наоборот.