Галина Артемьева - Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины

1989–91 — падение коммунистических режимов в странах Восточной Европы.

1989 — вывод войск из Афганистана.

1989 — события на площади Тянаньмэнь в Пекине.

1989 — падение Берлинской стены.

Одному нашему другу, офицеру, поручили быть военным дознавателем. Это своего рода общественная работа. Случается что-то в части, он должен опросить, записать, доложить. И вот он пришел в госпиталь, чтобы опросить солдата, получившего в драке черепно-мозговую травму. Солдат призван был на службу из далекой среднеазиатской республики. Дознаватель велел ему написать объяснительную по поводу происшествия. Тот написал следующее:

«Рядовой Мамедов иб банул миня тыбу реткой по галаве.

Я мрачно ах хуель».

Вот точно так же, коротко, но предельно ясно могу я обозначить то, что с каждым из нас происходило в девяностые.

Кто-то очухался, оклемался от «мрачного ах …уения», а кто и сгинул. Сгинувших не сосчитать.

Впрочем, речь у нас пойдет о везении.

Поэтому — смело вперед!

Мой младший сын очень любит молоко. Это же замечательно, правда? Дал ребенку молоко, кусок хлеба, он и сыт. И уговаривать не надо. Сам просит:

— Купи молочка!

А что делать, если от этой просьбы у матери сердце разрывается?

Нет молока. Нет его в магазинах. Вообще почти ничего нет.

Как же так получилось?

Ухлубляли, ускоряли, перестраивались. Все, как учили. Работаем все. Время — мирное. А в магазинах нет еды. У меня есть, конечно, запасы круп, макаронов, консервы жуткие, но если на крайний случай, сойдут. Это есть.

Но молочком не запасешься. А ребенку надо молоко.

— Нет молочка в магазинах, детка, — объясняю я ему.

— Нет, есть! — хнычет сын. — Есть! Просто ты купить не хочешь!

И что мне делать?

Молоко иногда появляется, но его тут же сметают с прилавков. Мы же днем работаем, а желающих много.

А есть в Москве валютные магазины. Там продают только на доллары. То есть — кому-то молоко доступно. Если доллары привезли из-за границы или как-то сумели купить в городе.

И тут мне везет несказанно! Прилетает давний знакомый из Америки. Мы с ним когда-то написали веселое учебное пособие для тех, кто изучает русский язык как иностранный. Он говорит, что ему удалось книгу издать в Штатах, и она хорошо продалась. Почему-то не привозит мне ни одного экземпляра.

— Не успел, — говорит, — в спешке захватить.

Зато дает мне 500 долларов! Мой гонорар.

Я счастлива. Это деньги на молоко! Ура!

Книжку эту я так никогда и не увидела. И догадываюсь, почему. Скорее всего, нет на обложке моего имени. Под своим издал коллега. Ну, я ему не судья. Мог же бы и деньги не дать. А он — дал!

И теперь у меня ребенок пьет свое молоко, когда хочет.

Младший ребенок — обуза для старших.

— Мам, можно погулять? — спрашивает дочка.

Ее уже подружка ждет в прихожей.

— Можно, только Пашу возьмите.

Она безропотно зовет:

— Пашенька, иди одеваться, гулять пойдем!

Выходит молодой барин и ложится в прихожей на пол: одевайте.

Знает, что девчонки торопятся и согласятся сами его по-быстрому одеть-обуть, чем ждать, когда он напялит на себя рейтузы, свитер, шубу, валенки с галошами, шапку меховую…

Девочки быстро одевают лежащего и ставят на ноги.

Группа удаляется на прогулку.

Я за них спокойна. Дети пока еще гуляют одни, как и мы в свое время. Мы, родители, пока ничего не опасаемся.

Через пару часов слышу, как открывается лифт, голоса у нашей двери, звонок.

Открываю.

Пашу заносят несколько ребят Олиного возраста. Он нагулялся, устал, лег в снег. Повалялся в снегу, захотел домой. Вот его и понесли. С доставкой на дом.

Настоящий снеговик, весь в ледышках, только щеки румяные виднеются.

Так и помнят сейчас участники прогулок, как выносили они на прогулку Пашу, а потом заносили назад.

Раздевался он, правда, сам. Потому что ребята убегали снова гулять, а с меня что возьмешь? Со мной не забалуешь. Приходилось самому.

Мои ребята — последнее из поколений детей, свободно гулявших в детстве во дворах, на улицах.

Для следующих поколений это стало приключением, опасным для жизни.

Был в Москве на Калининском проспекте известный всей Москве магазин «Хлеб». В витринах этого магазина обычно вывешивали разные фото из хроники текущих событий.

Люди шли за хлебом, а у витрин обязательно останавливались, рассматривали. Фото делались большими мастерами. Да и посмотреть было на что.

Помню репортаж, освещавший визит Горбачева в какую-то западную страну. Ковровые дорожки, почетный караул. Всюду фото Раисы Максимовны.

— Сколько ж у нее шуб! — презрительно говорят люди у витрины. Лица их, измученные, угрюмые, серые, выражают все, что угодно, только не любовь.

— Как не стыдно, народ до такого довести, а сами щеголяют, радуются, — поддерживает кто-то.

…Не ко времени была эта элегантность, право слово. Совсем не ко времени.

Мне столько раз с недоумением задавали за границей вопрос о том, почему наш народ так не любит Горбачева.

— Ведь он дал вам свободу! — поучающе замечают при этом собеседники.

Ну, насчет того, что он дал, можно сильно поспорить. И — дал ли?

— А вот скажите, если бы вам ребенка нечем было кормить — в мирное время, при том, что вы работаете не покладая рук? Вам бы это понравилось? Вы бы полюбили такого правителя?

И еще: как вы назовете главу страны, который действует так, что народу живется все хуже и хуже, а заграница его одобряет все горячее и горячее?

Разве не ясен ответ?

…Вспомнилось, как читала я в январе 1985 года все в том же югославском журнале «SVJET» репортаж о визите Горбачева с женой в Англию 15–21 декабря 1984-го. Тогда он был секретарем ЦК КПСС и посещал страну в рамках межпарламентских обменов. Маргарет Тэтчер, по слухам, была им очарована. Но в журнале, который я читала, речь шла о другом. Там воспроизводилась информация западной прессы о том, как во время приема, устроенного королевой, Раиса Максимовна похвалила ее ожерелье и спросила, где оно сделано. (Ну — извечный наш вопрос: где и почем брала?)

Королева назвала имя придворного ювелира, к которому на следующий день и отправилась супруга будущего Генерального Секретаря КПСС, чтобы заказать себе такое же. Расплачивалась она чеками Америкэн Экспресс. (Ожерелье стоило серьезных денег.)

Что это была за информация? Очередная клевета на наш радостный строй и его руководителей?

А если нет?

Нам внушали, что коммунисты честны, принципиальны, бескорыстны. Стяжательство — позор для коммуниста. Какие чеки Америкэн Экспресс? Откуда? Нет, понятно, что у них свои распределители и бо́льшие возможности, чем у нас. Но по тем моральным установкам чеки иностранных банков не полагались.