Виталий Вульф - Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн

Знавшие Одри в тот период вспоминают, что она жила очень замкнуто, предпочитая шумным тусовкам возможность побыть дома в одиночестве. «Я буду чувствовать себя совершенно счастливой, если проведу все время с субботнего вечера до утра понедельника у себя дома», — признавалась она в интервью The Life . Она много курила, ездила по окрестностям на велосипеде и часто лежала у бассейна — ни купаться, ни плавать она не любила после того, как в детстве чуть не утонула. «Когда мне было девять лет, в Голландии, купаясь в пруду, я запуталась в водорослях, — рассказывала Одри журналистам. — Тогда я совсем почти не умела плавать. Водоросли тянули меня вниз, а у меня оставалось все меньше и меньше сил. Я наглоталась воды, пытаясь выпутаться, и, пока не подоспела помощь, я думала, что утону. Даже сейчас я, проплыв совсем немного, чувствую возвращение той паники». Она ходила по улицам в завязанной на талии мужской рубашке и узких брючках, туфлях без каблука и почти без макияжа. Однако постепенно жизнь Голливуда затягивала ее — во многом потому, что это помогало ей забыть о боли расставания с Холденом. На одной из вечеринок Грегори Пек познакомил ее с Мелом Феррером: это был известный актер, на двенадцать лет старше Одри, интеллектуал и спортсмен, с которым у Одри оказалось очень много общего — от танцевального прошлого и знания иностранных языков до сильной воли и любви к собакам. Неудивительно, что Одри моментально попала под его обаяние. Он был не только красив, амбициозен и образован, но и талантлив во многом — режиссер, автор детских книг, актер, танцовщик; его неимоверная активность во всем поражала. Активен он был и в личной жизни: помимо постоянных романов, Феррер был трижды женат, причем два раза — на одной и той же женщине, скульпторше Фрэнсис Пилчард. У него было четверо детей и неимоверное количество знакомых в любом уголке земного шара. Его биограф Чарльз ван Дейзен писал о нем: «Как режиссер Мел вызывал головокружение у коллег своими акробатическими кульбитами; как актер повергал их в гнев. Его страсть к телефонным звонкам была похлеще, чем у подростка, а в ночных клубах он всегда находил какого-нибудь знакомого, которому приветственно махал рукой».

Феррер увидел в Одри не только прекрасную женщину, но и способ реализовать свои амбиции: вспыхнувшее между ними чувство он решил проверить совместной работой, предложив Одри роль в постановке пьесы французского драматурга Жана Жираду «Ундина». Одри должна была сыграть русалку, которая влюбляется в рыцаря, а потом гибнет, не вынеся его предательства. Эта роль как нельзя лучше подходила Одри с ее волшебной красотой и сказочным обаянием. Рыцаря, естественно, должен был играть сам Мел. Ради пьесы Одри переехала в Нью-Йорк и все силы отдала репетициям: она не только до мельчайших подробностей продумала свой грим — голубовато-белое лицо, позолоченные кончики ушей и волосы, усыпанные золотой пудрой, придающей актрисе неземное сияние, — но и принимала участие в разработке сценографии, трактовки образов и даже костюмов. Ее знаменитый наряд из рыболовной сети поверх телесного трико часто приписывают знаменитому нью-йоркскому модельеру Валентине (по происхождению — русской Валентине Саниной), создавшей эскизы для прочих нарядов постановки, но его придумала сама Одри, вспомнив иллюстрации к любимым в детстве сказкам Андерсена. Репетиции шли очень тяжело, и нервные перегрузки вкупе с постоянными простудами довели Одри до истощения — мало того, что она похудела на четыре килограмма (при ее-то весе), так у нее еще начались нервные срывы, едва не загубившие премьеру.

Спектакль впервые был сыгран 18 февраля 1954 года. Постановка не вызвала бурного восторга публики, но была весьма благосклонно принята критикой: «Одри оживила пьесу и вызвала в зрителях сочувствие к своей героине, — писал The Times , — каким бы безмятежным ни было озеро, фея, появляющаяся из него, обладает особыми живыми и подвижными чарами. Игра Одри Хепберн в буквальном смысле сказочна». За «Ундину» Одри Хепберн была удостоена награды нью-йоркского союза театральных критиков и премии «Тони», которую она получила всего через полтора месяца после «Оскара» за «Римские каникулы». Казалось, теперь, когда Одри Хепберн была официально признанной актрисой высшего класса, она могла бы успокоиться, но Одри была так измучена, что едва находила в себе силы выходить из дома. К тому же студия не теряла времени и настаивала на том, чтобы Одри выбрала сценарий для своего следующего фильма. «По контракту право выбора остается за нами, — заявляли на студии, — но для нас важно, чтобы и Одри была счастлива».

Ее защитой от внешнего мира был Мел Феррер: он следил за ее питанием, подарил ей двух пуделей, ограждал от переживаний, возил развлекаться и ругался с режиссером спектакля. Уже скоро Одри не делала ни одного шага, не посоветовавшись с Мелом. Светская обозревательница Луэлла Парсонс не преминула заметить в своей колонке: «У всего Нью-Йорка не сходят с языка имена Одри Хепберн и Мела Феррера, чьи отношения носят не только романтический характер, но и зиждутся на деловом фундаменте. Одри не дает интервью и не фотографируется без Мела и наоборот… Мел не отпускает ее от себя и на пять минут, а она же кажется совершенно им очарованной. Одри не первая из тех, кто не сумел устоять перед чарами Феррера. Теперь он свободен, и потому всякое может случиться». Луэлла была весьма проницательной женщиной: летом Одри согласилась стать женой Мела Феррера.

Она тогда восстанавливала силы в швейцарском городке Бургеншток, а Мел снимался в Италии. Бракосочетание было решено провести в узком семейном кругу: сначала гражданская церемония в мэрии города Буош, а 25 сентября — венчание в церкви Бургенштока. Под проливным дождем Одри, Мел и полтора десятка гостей прошли в храм, заперев двери от назойливых журналистов. Одри была в закрытом белом платье с пышной юбкой до колена от Пьера Бальмена, с венком из маленьких розочек на голове. На фотографиях она выглядит измученной и усталой, но тем не менее счастливой. После короткого приема молодожены тихо уехали, по объездной дороге вернувшись в домик, который снимала Одри. По случайности венчание состоялось в тот же день, что и американская премьера «Сабрины»: представители студии не преминули ввернуть в поздравления молодым слова о том, что они надеются на ее скорейшее возвращение к работе.

Медовый месяц Одри и Мел провели на вилле под Римом, постоянно осаждаемой папарацци. Одри научилась готовить макароны, печь хлеб и — к своему неописуемому счастью — обнаружила, что беременна. Она купалась в своем счастье, однако беременность закончилась выкидышем. Для нее это был жестокий удар, к тому же врачи заявили ей, что при ее телосложении, учитывая перенесенные болезни, у Одри практически нет шансов стать матерью. Трудно сказать, как бы она пережила эту трагедию, если бы в этот момент им не предложили главные роли в постановке «Войны и мира»: режиссер Кинг Видор мечтал видеть Одри в роли Наташи Ростовой и прекрасно понимал, что без Мела она не согласится сниматься. Однако Феррер, от которого зависело принятие решения, не торопился соглашаться: лишь когда их агент Курт Фрингс утряс все финансовые вопросы, контракт был подписан. Согласно ему Одри внезапно стала одной из самых высокооплачиваемых актрис мира: она получала гонорар 350 тысяч долларов, 500 долларов в неделю на повседневные расходы плюс дополнительно оплачивалась работа сверх плана, на весь период съемок ей предоставлялся автомобиль, а сценарий, актерский состав, оператор и гримеры должны были получить ее одобрение. Когда Фрингс сказал об этом Одри, она не поверила своим ушам: «Я этого не стою. Это невозможно. Пожалуйста, никому не говорите!»