Серафима Чеботарь - 50 величайших женщин. Коллекционное издание

Париж, 1925 г.

Цветаева никогда не была склонна к компромиссам, не умела просить и договариваться, и вскоре она осталась практически одна. Во многом было это и из-за мужа: в 1929 году эмигрантская среда обвинила его в предательстве идей Белого движения, в апологии большевизма. А он глубоко страдал вдали от родины, ему были чужды эмигрантские пустые разговоры «а вот если бы…», он стремился к активным действиям. В его понятия о чести входило служение своей стране – даже если сам он живет на чужбине. В конце концов Сергей Эфрон подал в 1931 году прошение о возвращении, а для получения разрешения стал сотрудничать с НКВД, принимал активное участие в деятельности Союза возвращения на родину. В марте 1937 года в Россию уезжает Ариадна Эфрон – по достижении совершеннолетия она имела право сама выбирать гражданство. Из Советского Союза она шлет родителям восторженные письма: ей все невероятно нравится, она работает – сотрудничает в журналах, ее даже обещают взять в штат. А летом Сергей Эфрон оказался замешанным в громких политических скандалах – исчезновении в Париже генерала Миллера, главы Российского общевоинского союза, и гибели Игнатия Рейса, сотрудника НКВД. Сергею пришлось срочно бежать в СССР. На квартире Марины был обыск, ее вызывали в полицию, где она искренне твердила о непричастности Сергея, цитировала французских классиков, говорила о долге и любви… Уходя, она заявила: «Его доверие могло быть обмануто, мое к нему остается неизменным».

Марина Цветаева с Алей, 1925 г.

Хотя сама Цветаева никогда не занималась политикой, как только стало известно о связях ее мужа с НКВД, она тут же оказалась в полнейшей изоляции. С ней не разговаривали, ее не печатали, не давали заказов (долгое время Цветаева подрабатывала шитьем), денег не стало совсем. Жить стало невыносимо. И так же безоглядно, как когда-то уехала из России к мужу, она двинулась вслед за Сергеем в СССР – прекрасно понимая, что ничего хорошего ее там не ждет… Своей подруге А. Тесковой Цветаева написала еще в 1931 году: «Все меня выталкивает в Россию, в которую – я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я не возможна».

18 июня 1939 года Цветаева с сыном приехала в Москву.

Родная страна встретила ее подозрительно: эмигрантка, белогвардейка, пишущая подозрительные стихи поэтесса… Эфронов поселили в подмосковном поселке Болшево – на даче НКВД Новый Быт. Уже в августе арестовали Ариадну – ей предстояло провести в заключении 16 лет, единственной ее виной были ее родители. Через два месяца арестовали Сергея Эфрона – его обвиняли в провале зарубежной операции советских спецслужб и шпионаже. Марина снова осталась практически одна, с сыном-подростком на руках, в постоянном ожидании конца…

Марина Цветаева с сыном Муром, 1935 г.

Из Болшева, где она чувствовала себя запертой в клетке, Цветаева в ужасе сбежала в Москву – последней каплей для издерганных нервов Марины стал арест Клепининых, их соседей – в Париже они работали вместе с Сергеем. В Москве было не так страшно, но еще более тяжело – без жилья, без постоянной работы, без друзей. Из последних сил она собирала передачи дочери и мужу, лечила постоянно болевшего сына. Ее прибывший из Парижа багаж – то немногое, что у нее было, и то, совсем малое, что удалось привезти, – год задерживали на таможне. Она в последнем приступе надежды посылала письма на Лубянку, где пыталась объяснить, что арест ее близких – недоразумение, ошибка… Обстановка, и так все последние годы тяжелая, теперь просто давит на нее, подминая под себя. К тому же стихи – которые спасали ее в голодной послереволюционной Москве и презрительном, отвернувшемся от нее Париже, – перестали к ней приходить. Подготовленный к печати сборник рассыпали после злобной рецензии знаменитого своими недобрыми выпадами критика Корнелия Зелинского. Для заработка Цветаева занялась переводами – с французского, немецкого, болгарского, корейского, грузинского… Тем не менее литературная деятельность не приносит ей ни денег, ни официального статуса. Просьба ее, поддержанная самим Пастернаком, принять Цветаеву в Союз писателей или хотя бы в члены Литфонда, получила отказ. Приняли только в профком литераторов при Гослитиздате.

Начало Великой Отечественной войны застало ее за переводами Федерико Гарсиа Лорки. Работу пришлось прервать: вернувшийся панический страх за своих близких, за страну, за себя не давал Цветаевой жить; из привычного отчаяния она быстро впала в состояние полной безысходности.

Вместе с группой писателей Цветаева летом 1941 года была эвакуирована из Москвы, но в Чистополе, где в основном были расквартированы москвичи, ей остаться не разрешили. Цветаева оказалась в маленькой Елабуге, где найти работу не было никакой возможности. Она жила в маленькой комнатке полуразрушенного дома, у хозяев по фамилии Бределыциковы, которые сухо общались с ней, не понимая, кто с ними рядом, кому они сдали комнату. В отчаянии Цветаева съездила в Чистополь, где предложила себя в качестве судомойки в столовую Литфонда. 28 августа она вернулась в Елабугу с твердым намерением вскорости уехать оттуда. Но неустроенность, отчаяние, одиночество сделали свое дело. 31 августа она, дождавшись, пока все уйдут из дома, повесилась…

Ее похоронили на городском кладбище; но денег на памятник не было, крест, отмечавший захоронение, вскоре затерялся, и точно установить место могилы теперь невозможно… В Тарусе, где когда-то похоронили ее мать, на крутом берегу Оки стоит камень с надписью: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева».

1940 г

Она ненадолго опередила мужа. Сергей Эфрон был расстрелян 16 октября 1941 года. Георгий Эфрон, который не смог себе простить, что в тот летний день оставил мать одну, в 1944 году был призван на фронт и вскоре погиб под Витебском. Ариадна вернется из лагеря, снова будет арестована, пройдет ссылку, вернется – и вместе со своей теткой, Анастасией Цветаевой, посвятит себя сохранению памяти, наследия своей гениальной матери – Марины Цветаевой, самой трагической фигуры в российской литературе XX века.