Серафима Чеботарь - Пленительные женщины. Одри Хепберн, Элизабет Тейлор, Мэрлин Монро, Мадонна и другие

Когда Александров и Орлова вернулись после съемок «Веселых ребят» в Москву, они уже были вместе, ее уже знала вся страна. Почти сразу же Александров задумал снимать следующий фильм – «Цирк». И когда критики говорили, что это не наше кино, что это слепок американских мюзиклов, это не имело никакого значения – Сталин смеялся, за ним смеялись весь ЦК и Совнарком, и вместе с ними смеялась вся страна. Фильм был сделан для веселых зрителей, которые хотят приходить в кино и отдыхать, а уж американского он толка или еще какого – это никого не интересовало.

Мало кто знает, что сценарий для фильма «Цирк» писали Валентин Катаев, Ильф и Петров. Когда Ильф и Петров, вернувшись из-за границы, посмотрели эту ленту, она им ужасно не понравилась, и они сняли свое имя с титров. То же сделал и Катаев. И снова фильм вышел с указанием: «Сценарий Григория Александрова». За это – и не только – он не пользовался уважением в своей среде. Но Александрова все это крайне мало волновало. Он был горд тем, что песни из его фильмов распевает вся страна, и вся атака на фильм не имела никакого значения.

Фильм вышел в 1936 году и имел фантастический успех. Премьера «Цирка» проходила в только что отстроенном Зеленом театре в Парке культуры им. Горького – гигантский зал на 20 тысяч мест. И уже на второй день туда пришлось вызывать эскорты конной милиции – люди шли тысячами, чтобы посмотреть «Цирк». И вскоре в стране не было места, где бы его не знали. Песни из него поют до сих пор. И Орлова была в этом фильме на первом месте – она отодвинула всех.

Любовь Орлова была уже повсеместно признана звездой № 1. Не было в СССР актрисы, которая бы пользовалась такой страстной любовью. Например, в конце 30-х годов Орлова выступала в Ленинградской филармонии – она исполняла песни из своих кинофильмов. И тогда же в Ленинграде был на гастролях МХАТ. И вот едет машина – тогда машин было мало – и отвозит после спектакля в гостиницу «Европейская» прославленных артистов Художественного театра – Москвина, Тарханова и великую Аллу Тарасову. А проехать в гостиницу они не могут, потому что там стоит тысячная толпа. Они спрашивают: «Что случилось?» И милиционер им говорит: «Вам надо выйти из машины, дальше вы не проедете. Здесь люди ждут, когда выйдет Любовь Орлова». Москвин помолчал и сказал: «Синема!»

Но это уже было после того, как началась Слава. На одном из приемов, посвященных фильму «Цирк», Сталин сказал Александрову: «Смотрите, не обижайте ее! Обидите – мы вас расстреляем!» Это была такая шутка. Любовь Орлова стояла рядом и улыбалась.

Любовь Орлова была из тех людей, которые действительно были звездами. Она была идеалом людей. Когда сегодня оглядываешься на прошлое – Зоя Федорова, Тамара Макарова, Марина Ладынина, Янина Жеймо, – замечательные актрисы, но ни одна из них не была на первом месте. Только Орлова. В Орловой была необыкновенная радость жизни. Когда она играла Марион Диксон в фильме «Цирк», она одновременно была иностранкой и советской, чужой и родной. Ее непринужденность, легкость, ее обаяние затмили всех в этом фильме, а там снимались Комиссаров, Масальский, главную роль играл Сергей Столяров, но кумиром стала Любовь Орлова, заграничная дива, которая в финале шла на демонстрации и своим ликующим голосом пела: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…» Сегодня думаешь – какой другой страны? Ведь никто никуда не ездил, никто ничего не видел, в это время в стране шли аресты, половина страны сидела в лагерях, и все в этом фильме – вранье и пропаганда. А люди даже в лагерях смотрели этот фильм и могли смотреть его бессчетное количество раз. Потому что женственность Орловой, ее обаяние затмевали и в этом фильме все.

Женственность была ее содержанием – и ее маской. Она была пленительна, в ней было сокрушительное очарование. Орлова всегда имела потрясающий успех. Это было обожание – страстное, бережное. На всех гастролях ей предоставляли лучшие условия, а публика просто ходила за ней по пятам. Сохранилось письмо Бабеля Александрову о гастролях Орловой в Одессе: «Если вы хотите знать, что делает ваша жена, могу сообщить во всех подробностях. У «Лондонской» – толпа, а на деревьях напротив ее окон сидят мальчишки и обо всем докладывают: «Вошла… Взяла полотенце… Переодевается». Это был феноменальный триумф. Зажигательная игривость, чувственность, рекламная, какая-то порочная красота…

Она не завидовала никому из западных звезд. Она была к ним совершенно равнодушна. Неприязнь у нее вызывала только Марлен Дитрих. Видимо, потому, что у Дитрих, при всем их природном и искусственно созданном сходстве, была какая-то недоступная Орловой форма женского мироощущения, какое-то дерзкое свободомыслие. Она немка, эмигрировала в Америку, жила в Париже – она открыто презирала Гитлера и Геринга и во всеуслышание об этом говорила. А Орлова не могла не знать, что происходило в стране, она на себе испытала, что такое быть женой врага народа, но она молчала. А Марлен Дитрих не хотела молчать. И она – ослепительная, свободная, меняющая любовников женщина, владевшая европейскими языками (а Орлова лишь чуть-чуть говорила по-французски), – своей дерзкой свободой раздражала Орлову. Они встречались в Америке – и вроде бы даже фотографировались вместе. Но она никогда не становилась рядом с Марлен Дитрих. На даче Орловой во Внукове висела фотография – она в Голливуде. Фотография была искалечена: с нее было вырезано одно женское лицо. Вероятно, что это была именно Дитрих.

После «Цирка» было дано указание одобрять все фильмы Александрова. Карьера, можно считать, была уже сделана. А карьера была для них обоих важнее всего. Все, что угодно, они могли принести в жертву ради карьеры – возможные увлечения, чувства, желания… У них не было детей. Однажды Александрова, уже после смерти Орловой, спросили, почему у них не было детей, и он тихо ответил: «Сначала она не хотела, а потом не могла», и больше к этому не возвращался. Дети – это был слишком большой риск для ее внешности, ее карьеры. К Дугласу она относилась довольно ровно, в его воспитание не вмешивалась – и это устраивало Александрова, который сам сыном не занимался. Они всю жизнь называли друг друга на «вы», он звал ее Чарли, а она его – Спенсер в честь обожаемого обоими Чарльза Спенсера Чаплина. Орлова прекрасно понимала уровень работ Александрова, понимала его характер – страсть к первенству, к плетению небылиц, его постоянное желание быть рядом с властями, стремление творить что-то небывалое, его желание ошеломлять, заходить за край, склонность к эксцентрике и патетике. Она его любила. И при необходимости вмешаться говорила лишь: «Гриша!..» – и улыбалась. Она никогда не вмешивалась в конфликты Александрова – она всегда была в стороне. Она любила согласие.