Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

А вместе с ним росла и его репутация.

Что правда в рассказе Мэдоффа о его начальном успехе на поприще безрискового арбитража? Есть основания полагать, что его фирма добилась на Уолл-стрит оправданной репутации благодаря арбитражным стратегиям, в первую очередь торговле варрантами – иными словами, благодаря реальному масштабному трейдингу, который могли наблюдать и в котором могли участвовать другие фирмы, без фиктивных сделок задним числом, столь характерных в будущем для его финансовой пирамиды. Объективно говоря, в те годы определенно существовали возможности безрискового арбитража, сулившие значительные прибыли. Например, между 1973 и 1992 годами прибыльность конвертируемых облигаций была чуть выше и чуть устойчивее, чем прибыльность обычных акций, а арбитражные операции с конвертируемыми облигациями были стратегией, которую, по заявлениям Мэдоффа, он также использовал.

Правда, впоследствии Мэдоффа обвиняли в том, что не позднее августа 1977 года он фальсифицировал в клиентских счетах прибыли от арбитражных сделок с конвертируемыми облигациями. Для всякого, кто знаком с безрисковым арбитражем, сделки 1977 года, на которые ссылалось обвинение, не дают убедительных доказательств мошенничества, в отличие от более поздних по времени примеров, относящихся уже к 1990-м, – тут налицо явная подтасовка.

Очень трудно задним числом отделить правду от лжи, особенно учитывая то, что Мэдофф виртуозен и во лжи, и в правде. Возможность делать деньги на этих тогда еще диковинных ценных бумагах действительно существовала, и Мэдофф позднее зарекомендовал себя крупным игроком сразу в нескольких секторах этого относительно небольшого рынка. Но не кто иной, как он, в 1962 году, в период обвала рынка новых эмиссий, скрыл от своих клиентов убытки, причиненные им из-за его безответственности.

С начала 1970-х годов Уолл-стрит вступила в эпоху перемен, как внешних, так и внутренних, и на волне этих перемен Берни Мэдофф возвысится до статуса публичной фигуры, обретет то положение в обществе, которое он сохранит почти на сорок последующих лет и которое укрепит доверие к нему инвесторов и регуляторов.

Во времена головокружительного «бычьего» рынка 1950–1960-х годов регулирование рынка, как это обычно случается в такие времена, ослабло. Но в 1970-е все быстро трезвели, и Комиссия по ценным бумагам и биржам, основной регулирующий и надзорный орган финансового рынка страны, без устали разгребала завалы, оставленные послевоенной рыночной вакханалией.

На протяжении всех лет сумасшедшего роста рынка горы биржевой документации заполнялись по старинке, вручную. Оплачивать штат скрипящих перьями секретарей многим брокерским фирмам было не по карману, и они утопали в бесконечной писанине. По мере активизации энергичных взаимных инвестфондов объем торгов стал расширяться больше прежнего, и документация за сделками никак не поспевала. А когда биржевой торговлей увлеклись обычные граждане, тут уж отставание стало просто катастрофическим, так как бумажные сертификаты приходилось физически передавать из одной брокерской конторы в другую. Учет всех этих бумажных потоков оказался задачей, с которой армия клерков уже не справлялась, и бесконечные задержки и путаница сильно затрудняли попытки федеральных регуляторов удостовериться в том, что вся эта деятельность ведется законно и по правилам. Тертые калачи Уолл-стрит назвали это «бумажным затором», и он стал по-настоящему опасен, вызвав в 1968–1969 годах крушение ряда брокерских фирм Большого табло. Тогда-то молодой Берни Мэдофф и проникся идеей автоматизации биржевого делопроизводства.

К тому времени Рут Мэдофф уже не работала в фирме: она ушла в 1964 году, за несколько месяцев до рождения их первого сына Марка.

С 1961 года Мэдофф делил офис на Бродвее, 39, с собратом-предпринимателем по имени Мартин Дж. Джоэл-младший, клиентом бухгалтерской фирмы Сола Альперна. Марти Джоэл с партнером открыли брокерскую фирму Joel, Zuchs & Company в том же месяце 1960 года, когда Мэдофф открыл свою. Партнерство вскоре распалось, и Джоэл предложил Мэдоффу разделить с ним офис – и арендную плату.

Марти Джоэл не один десяток лет будет работать то вместе с Мэдоффом, то где-то рядом. В 1961 году ему было под тридцать. Напористый, честолюбивый, он заправлял небольшим и слегка сомнительным брокерским бизнесом, пререкался с регуляторами и отбивался от судебных исков клиентов. Его частые стычки с надзирающими инстанциями в конце 1960-х указывают на то, что он не слишком педантично следовал биржевому уставу. В 1970 году Комиссия на 75 дней отстранила его от брокерского бизнеса из-за постоянных нарушений в ведении учета и несоблюдении маржевых требований, имевших место в период между 1966 и 1968 годами.

Мэдофф и Джоэл не только вместе платили ренту, но и оплачивали услуги офисного администратора Джоэла – Кэрол Липкин, которая в отсутствие Рут взяла на себя ее секретарские обязанности. Через несколько лет Мэдофф нанял на бумажную работу мужа Кэрол Ирвина Липкина, возможно, для того чтобы четче разграничить конторы – свою и Джоэла. Ирвин Липкин стал первым служащим Bernard L. Madoff Investment Securities, пришедшим со стороны. Никаких свидетельств того, что у фирмы Мэдоффа в те годы возникали трения с регуляторами, не имеется, правда, в начале 1960-х ему несколько раз указывали на мелкие технические недочеты. Мэдофф и Джоэл, при всех различиях в стиле работы, близко общались и дружили семьями.

По сравнению с фирмами Большого табло, которые обслуживали растущую армию розничных инвесторов, небольшие трейдеры внебиржевого рынка, подобные Bernard L. Madoff Investment Securities, в удушающем бумажном заторе конца 1960-х избежали худшего просто потому, что у них было меньше клиентов (с другими трейдерами они работали на оптовой основе) и они быстрее внедряли новшества, уменьшающие трудозатраты, а именно разные вычислительные устройства. Такие гибкие фирмы зачастую не только выживали, но и преуспевали, предлагая свои услуги взаимным фондам и другим институциональным инвесторам, которые в раздражении от затора на Большом табло рады были найти альтернативный способ заключать сделки быстрее. Но не следует думать, что все шло легко и просто. В 1968 году Мэдоффу пришлось на какое-то время призвать на подмогу засевшую дома Рут, иначе крохотной фирме было не разгрести бумажные горы.

В 1970 году Конгресс, обеспокоенный перегруженностью брокерских фирм бумажной работой и новой волной банкротств конца 1960-х, учредил Корпорацию защиты инвесторов в ценные бумаги (Securities Investor Protection Corporation, SIPC – произносится «сипик»). SIPC, хотя совет ее директоров назначался исходя из политических соображений, была не правительственным агентством, а некоммерческой организацией и существовала за счет ежегодных взносов, взимаемых с фирм – участников фондового рынка. Задача корпорации состояла в том, чтобы помочь розничным клиентам, пострадавшим от банкротства фирм на Уолл-стрит. В том же законе, где говорилось об учреждении SIPC, к федеральному кодексу о банкротстве добавлялись статьи, применимые исключительно к брокерским фирмам. Так что фирма Bernard L. Madoff Investment Securities, как и прочие фирмы Уолл-стрит, стала членом SIPC и платила членские взносы.