Рой Дженкинс - Франклин Делано Рузвельт

В истинно царственной манере Рузвельт совместил официальные визиты с визитами к своим родственникам и бывшим чиновникам высокого ранга, жившим в разных уголках страны. Президент навестил свою дочь Энн и ее супруга в Сиэтле; в Техасе он встретился со снохой, Фэй, женой Эллиота Рузвельта (полковник Эллиот — «Я бы тоже хотел быть полковником, дорогая», как в сатирической песенке того времени — уже был на войне).

Помимо этого он не забыл Джона Нэнса Гарнера, своего бывшего вице — президента, с которым он помирился после того, как все страсти улеглись; каждый сказал лестные слова по поводу прекрасного внешнего вида своего старого знакомого. Нельзя сказать, что Рузвельт выглядел прекрасно — через восемнадцать месяцев его врачи будут потрясены высоким кровяным давлением и ухудшением работы сердечной мышцы — скорее он излучал спокойную уверенность. Небрежно зажатый в уголке губ мундштук и упрямо вздернутый вверх подбородок были также важны для боевого духа американцев, как изжеванные сигары и рычащий тембр Черчилля — для британцев, хотя США никогда не сталкивались с вероятностью поражения, с которой столкнулась Великобритания в 1940 году. Некоторая царственность манер Рузвельта также способствовала поднятию боевого духа. Убежденный республиканец, Рузвельт всегда обращался к коронованным особам, как если бы они были, используя подходящий оксюморон, младшей по чину ровней. ФДР, тем не менее, оказал исключительное внимание престарелой королеве Нидерландов Вильгельмине и ее дочери, принцессе (позднее королеве) Юлиане, причем ни о какой сексуальной искре, пробежавшей между президентом и этими дамами, речи не могло быть. Чего нельзя сказать в случае с кронпринцессой Мартой Норвежской, к которой он особенно благоволил. Личный секретарь президента Уильям Хассет, суровый представитель Вермонта, выражал некоторое удивление по поводу того, что Рузвельт готов посвящать столько времени таким (по его мнению) фривольным встречам. Привязанность ФДР к принцессе Марте не стоит преувеличивать, помня о том, что в начале 1942 года он после двадцатилетнего перерыва начал встречаться и выезжать на загородные прогулки с Люси Резерфорд (Мерсер), чей невозмутимый, но доброжелательный супруг перенес инсульт и стал инвалидом в 1941 году. (Он уйдет в лучший мир в 1944–м.) Хотя было бы ошибочно предполагать, что Рузвельт, который в политике мог жонглировать многими мячами одновременно, не смог бы справиться с двумя дамами (вдобавок к супруге).

Итак, после трехсторонней конференции в Тегеране в октябре 1943 года открытие второго фронта во Франции было делом решенным. Обязательства, данные укрепившему свое положение Сталину, необходимо было выполнять. Черчилль не имел возможности более тянуть время, поскольку это привело бы к разрыву с США, что не входило в его планы. Тем не менее, я считаю, что избранная Черчиллем политика отсрочки в вопросе о высадке десанта во Франции до тех пор, кода ее можно было проводить с высокой вероятностью успешного исхода, является одним из его наиболее удачных решений военного времени. По своей значимости оно уступает только расстройству планов Галифакса и Чемберлена, направленных на умиротворение Германии путем удовлетворения ее требований в сложный для Великобритании период — в конце мая 1940 года. Если бы второй фронт был открыт преждевременно, в 1942–м, возможно, в 1943–м, результат оставлял бы желать лучшего — оттеснение к морю англо — американских войск, страшные потери и победа, отсроченная на конец 1940–х или даже на 1950 год.

Когда вопрос, бывший яблоком раздора с британцами, был наконец‑то решен, появилась еще одна, хотя и меньшая проблема. Американцы были полны решимости, помимо высадки войск на французской стороне Ла — Манша, направить часть войск не в Италию, а на юг Франции для захвата плацдарма, в то время как Черчилль хотел атаковать немцев в Италии (где все еще шли тяжелые бои), после чего двинуться в сторону Венеции и на Балканы. В этот раз последнее слово осталось за американцами. Операция на юге Франции, в целом, была успешной. Несмотря на то, что в контексте общей стратегии достижения были скромными, это решение предвещало серьезные споры 1945 года, так как дало возможность, и даже благоприятствовало продвижению русских войск далеко на запад, в Центральную Европу. Черчилль, утвердившись в мысли, что 1944 год должен стать годом открытия второго фронта, с энтузиазмом взялся за его подготовку. Деятельность премьера была настолько всеобъемлющей, что любой другой, менее уверенный в себе президент, чем Рузвельт, был бы оскорблен асимметрией между постоянным вмешательством премьер — министра и своей собственной, более отстраненной позицией, учитывая расстояние в три тысячи миль от театра военных действий.

Вмешательство Черчилля приняло форму регулярных встреч с участием его самого, британских начальников штабов, одного — двух других министров и Эйзенхауэра или его начальника штаба, Уолтера Беделл Смита, с правом совещательного голоса. Среди других вопросов, поднимаемых на этих встречах, разрабатывались планы искусственных гаваней «Малберри» [75] Гавани Малберри — искусственные гавани, сооруженные союзниками для вторжения в Нормандию (1944-й). Они были возведены из готовых бетонных секций, доставленных по морю к побережью Франции, что позволило в кратчайший срок построить гавань для выгрузки войск, техники, амуниции и снаряжения. , которые так успешно использовались в «день Д» (день высадки союзных войск на Атлантическое побережье Европы 6 июня 1944–го) и в последующих событиях. Помимо этого, Черчилль установил еженедельные завтраки на Даунинг — стрит, на которых, кроме него самого, присутствовали генерал Эйзенхауэр и Беделл Смит. По мере приближения назначенного дня, Черчилль все чаще появлялся на южном побережье Англии, встречался с войсками, которые ожидали погрузки на суда. К середине мая — высадка была запланирована на пятое июня (позднее операцию отложили на двадцать четыре часа из‑за плохих погодных условий) — Черчилль с трудом уговорил главнокомандующего в Дувре принять план, который бы позволил премьер — министру наблюдать за операцией высадки с ближайшего к берегу крейсера. И потребовалось личное (довольно умелое) вмешательство короля Георга VI, чтобы расстроить этот безрассудный по всеобщему мнению план.

Еще одним удивительным примером уверенного поведения Рузвельта и его чувства меры является то, что он абсолютно не беспокоился по поводу деятельности, которую развернул вокруг этой операции Черчилль. ФДР занимался своей главной задачей — отправкой основных американо — британских войск для фронтального наступления на позиции противника на Западе. Он совершенно спокойно позволил другим заняться деталями, и если Черчиллю так хотелось поиграть в солдатиков, — игра, к которой у Рузвельта не было особой любви, а если учесть инвалидное кресло, то и возможности, — то президент совершенно не возражал.