Алан Бринкли - Джон Фицджеральд Кеннеди

То, что в интервью с Кронкайтом Кеннеди упомянул кадровые изменения в правительстве, весьма показательно. Его беспокойство по поводу Зьема особенно усилилось после того, как Лодж, сразу же по прибытии в Сайгон, с возмущением сообщил, что «Сайгон, Хюэ и Дананг парализованы страхом», вызванным попытками режима Зьема отправить за решетку диссидентов. По описанию Лоджа, в стране царила «атмосфера полицейского государства» [463]. В начале осени недовольные Зьемом вьетнамские генералы уже готовили военный переворот. Лодж не противился их планам, но сказал, что они будут «действовать на свой страх и риск» [464]. В конце концов заговор был раскрыт еще до того, как были предприняты какие-то действия. Роджер Хилсман писал из Вьетнама: «Семья Нху выступает за … правительственную политику репрессий … Поэтому Нху необходимо убрать … Им надо … запретить возвращаться в страну до победного завершения войны». По словам Хилсмана, теперь американские сенаторы говорят, что «больше не хотят» поддерживать режим Зьема [465]. 4 октября из Белого дома в американское посольство в Сайгоне пришло распоряжение с грифом «Совершенно секретно», где предписывалось «проверить и прозондировать эффективность действий, предпринимаемых правительством Южного Вьетнама». В нем не говорилось прямо, но подразумевалось, что, если Зьем будет продолжать создавать проблемы, ему придется уйти. В письме отмечалось, что режим Зьема «имеет внешние атрибуты демократии, но на самом деле неуклонно превращается в авторитарное правление, сохраняющее власть с помощью методов полицейского террора» [466]. На самом деле неотложные перемены были необходимы не столько вследствие отсутствия «демократии», сколько из-за упорного нежелания Зьема идти на компромисс.

Теперь Кеннеди должен был решить, убирать ли Зьема, и если да, то как. В Белом доме по этому вопросу не было единодушия. Правительственный переворот означал бы щекотливую ситуацию: свержение действующего президента суверенного, как утверждают США, государства. Кеннеди колебался. Он направил в Сайгон кадрового военного генерала Виктора Крулака и кадрового дипломата Джозефа Менденхолла с заданием оценить жизнеспособность правительства Зьема. Генерал сказал Кеннеди, что, по его мнению, Зьема надо продолжать поддерживать. Менденхолл сообщил, что в правительстве Зьема полный хаос. Противоречивость оценок и вытекающие из них рекомендации, мягко говоря, не совпадали. «Вы уверены, что посетили одну и ту же страну?» — с сомнением переспросил президент, выслушав обоих [467].

Не получив ответа на свои вопросы, Кеннеди не успокоился, и вскоре с той же миссией во Вьетнам полетели Тейлор и Макнамара. Они вернулись с осторожно оптимистической оценкой военных событий, но оба считали Зьема препятствием на пути к успеху. «Политическая обстановка в Сайгоне крайне напряжена. Правительство Зьема-Нху все больше теряет народную поддержку … Нам необходимо признать, что через 2–4 месяца, возможно, придется прибегнуть к более радикальным мерам», — заключили они [468]. После этого Кеннеди направил Зьему письмо с угрозой «прервать наши программы оказания помощи», если не произойдут «значительные изменения к лучшему в отношениях» между режимом Зьема и Соединенными Штатами [469].

В Вашингтоне и Сайгоне все упорнее ходили слухи о том, что Нго Динь Нху ведет переговоры с Ханоем. Общение между Белым домом и правительством Зьема продолжало ухудшаться. Вьетнамские генералы, участвовавшие в подготовке несостоявшегося августовского переворота, в октябре обратились к Лоджу с предложением нового заговора против Зьема. Они получили официальный ответ: правительство США не будет поддерживать переворот, но и не намерено препятствовать таковому. Зная американскую позицию, генерал Зыонг Ван Минь (как его называли, «Большой Минь»), один из самых влиятельных вьетнамских военачальников, начал готовить свержение Зьема [470]. Пока шла подготовка переворота, Кеннеди не мог побороть сомнений и спрашивал своих помощников, будут ли новые лидеры лучше Зьема. Он назначил совещание на 2 ноября с тем, чтобы «проанализировать положение и срочно получить ваши рекомендации». Но было уже поздно [471].

29 октября, когда генералы уже готовились совершить переворот, обеспокоенный Зьем спросил Лоджа, что сделают Соединенные Штаты для его защиты. «Думаю, что я не обладаю достаточной информацией, чтобы ответить на ваш вопрос, — уклончиво ответил Лодж. — Сейчас в Вашингтоне 4.30 утра, и правительство Соединенных Штатов не может дать ответ». При этом посол добавил: «Меня волнует ваша физическая безопасность» и предложил помочь Зьему покинуть страну [472]. Однако вскоре стало ясно, что Зьему не приходится надеяться даже на такую незначительную поддержку, так как Государственный департамент предупредил, что организация его бегства из страны создаст впечатление, что переворот был «инспирирован и контролировался американцами» [473].

1 ноября, не уведомив ни Вашингтон, ни американское посольство, вьетнамские генералы начали действовать. Сначала Зьем вместе со своим братом Нху перебрался в частный дом в Сайгоне, откуда они попросили вывезти их из страны на американском самолете. Агенты ЦРУ в Сайгоне отказали им в этой просьбе, снова опасаясь, что помощь свергнутому Зьему будет расценена, как подтверждение американского участия в заговоре. Тогда братья укрылись в католической церкви. Но некоторые генералы уже пришли к выводу, что оставшиеся в живых братья будут представлять опасность для новой власти. Как сказал один генерал, «чтобы уничтожить сорняки, надо вырвать их с корнем» [474]. Под мнимым предлогом необходимости перевезти их в безопасное место Зьема и Нху эскортировали к армейскому фургону, но, когда они подошли ближе, тот отъехал в сторону, и братья были застрелены стоявшим за фургоном офицером. Кто-то из генералов спросил Большого Миня, почему их убили. Большой Минь, глава заговорщиков, ответил: «Ну и какое это имеет значение, если они уже мертвы» [475].

Кеннеди узнал о смерти Зьема и Нху утром 2 ноября. На следующее утро редакционная статья New York Times спокойно констатировала: «единственное, что удивляет в сайгонском военном мятеже, это то, что он не произошел раньше» [476]. Кеннеди, однако, не был столь бессердечен. По воспоминаниям Шлезингера, он был «потрясен и подавлен … Я не видел его таким угнетенным со времени событий в Заливе Свиней» [477]. Максвелл Тейлор вспоминал, что, услышав эту новость, Кеннеди «подскочил и выбежал из комнаты с выражением потрясения и отчаяния на лице». [478] Об испытываемом Кеннеди чувстве вины говорит и магнитофонная запись, которую он оставил для будущих историков: «Полагаю, что мы должны нести значительную долю ответственности за произошедшее, начиная с нашей телеграммы в начале августа, в которой мы подсказали идею переворота … Я был потрясен смертью Зьема и Нху… То, как именно их убили, делает это убийство особенно отвратительным. Вопрос теперь в том, смогут ли генералы не рассориться и создать стабильное правительство» [479].