Эугениуш Червиньский - Юность, опаленная войной

- Давайте бросим велосипеды и пойдем пешком, а то в темноте можно наскочить на какую-нибудь яму или выбоину, перевернуться и сломать ноги,предлагает кто-то.

- Не спеши с советами! Давайте лучше сделаем так - я поеду впереди, а вы за мной,- находит выход хорунжий Рыхерт.

Только одному ему известным способом пробирается он вперед и, возглавив нашу группу, включает свет - становится немного виднее. Каждый старается занять место поближе к офицеру, чтобы легче было ехать. Теперь никто уже не жалуется, и мы резво крутим педали. Позади остаются километровые столбы - за ночь преодолеваем около сорока километров. Наши славные обозные лошади не выдерживают такого темпа и отстают от колонны велосипедистов. Позади остаются населенные пункты Пнево, Плоты, Новогард, Колбач, Тшчиньско-Здруй, и 12 апреля мы останавливаемся в лесу возле деревни Витница. Отсюда уже недалеко и до Одры.

В окрестных лесах полно войск. Слышен глухой гул артиллерийской канонады. Над нами то и дело пролетают самолеты с красными звездами на крыльях. Если вдруг появляются самолеты со свастикой на борту, наши зенитные орудия открывают огонь по непрошеным гостям, а минуту спустя в погоню за ними устремляются истребители. Передвигаемся только по ночам. По лесным дорогам и просекам тянутся длинные колонны танков, артиллерии и переправочных средств.

Погода портится. Два дня моросит теплый весенний дождь. Каждой роте ведено свалить по одной большой сосне. Неутомимо стучат топорами плотники, вытесывая из их стволов пограничные столбы. Доморощенные художники стараются, чтобы птицы, которых они рисуют, были похожи на белых орлов, затем добавляют надпись: "Польша" - и пограничный столб готов. Все только и говорят что о Берлине. Каждый знает: до столицы третьего рейха осталось меньше ста километров. Это такая мелочь по сравнению со всем пройденным нами путем!

Наконец погода улучшается. Часть 3-й пехотной дивизии уже переправилась на западный берег Одры. Сегодня ночью - наша очередь.

Когда наступают сумерки, мы направляемся к понтонному мосту, соединяющему, оба берега реки. Оставляем в лесу велосипеды и взваливаем на плечи пограничный столб. Вот и низкий берег Одры. На воде в прибрежных кустах и камышах слегка покачиваются замаскированные лодки и понтоны. На другом берегу Одры уже возвышаются несколько пограничных столбов, установленных переправившимися вчера ночью подразделениями. Теперь устанавливаем и мы свой. Вместо памятного камня хорунжий Рыхерт закладывает под столб запечатанную сургучом бутылку со списком бойцов нашего взвода разведки - и мы спешим к реке.

- По местам! - приказывает командир.

В лодку усаживаются несколько человек. Одра довольно широка, и течение сносит нас вниз, как когда-то во время переправы через Вислу, и, как когда-то, мы помогаем себе грести лопатками. Слева от паромной переправы взлетают вверх осветительные ракеты, слышится гул самолетов. Ночную темноту разрывают стайки трассирующих пуль, далеко разносится грохот взрывов авиационных бомб - это немцы пытаются помешать переправе наших войск.

- Раз, раз, раз,- руководит греблей стоящий на носу лодки сапер.

Днище трется о песок: добрались.

- Вылезайте,- шепчет командир,- мы уже на немецком берегу.

- Какое подразделение? - спрашивает кто-то в темноте.

- Разведка 8-го полка,- отвечает Рыхерт.

- Следуйте за мной! - приказывает тот же голос.

Осторожно взбираемся по крутому скользкому склону. На западе видны огненные вспышки. Каждую минуту над головами пролетают артиллерийские снаряды и падают в Одру - это немцы нащупывают переправу.

- Скорее, скорее, ребята! - торопят пас советские зенитчики, чье орудие мы заметили лишь теперь.

Добираемся до района, изрытого зигзагами окопов и стрелковыми ячейками.

- Ждите здесь до утра,- говорит провожатый и куда-то исчезает.

Размещаемся в окопах. Завязываются разговоры. Разведчики жадно затягиваются дымом трофейных сигарет, найденных еще в Колобжеге. Некоторые пытаются уснуть, но это им не удается. До самого утра длится переправа, и каждую минуту в район, занятый нашим взводом, подходят новые подразделения.

- Откуда? Из какой части? - расспрашиваем друг друга.

Восточный берег Одры чуть светлеет, туман оседает. И вот из-за леса появляется багровый диск солнца.

- Сколько же здесь собралось войск? - протирая глаза грязными кулаками, интересуется капрал Сокол.

Высовываюсь из своего временного убежища и окидываю взглядом прилегающую местность. Отсюда, с высокого западного берега реки, далеко просматриваются окутанный туманом противоположный берег и мутные воды Одры, справа тянется узкая лента понтонного моста, а рядом чуть ли не под каждым кустом стоят орудия различных калибров. Вся эта военная техника и войска тщательно замаскированы, и наше расположение можно определить лишь по чуть дымящим полевым кухням. С запада доносится приглушенная расстоянием стрельба. Лениво огрызаются в ответ немецкие орудия, а несколько снарядов падают на ближайший пригорок.

Перед обедом нас навещает новый заместитель командира полка по политико-воспитательной работе поручник Ян Покшива. С интересом рассматриваем худощавую фигуру самого старшего по званию политработника в нашей части. Офицер говорит о приближающемся дне победы и воодушевляет нас на смелые и решительные действия на поле боя. На прощание оставляет несколько листовок с текстом обращения командующего фронтом маршала Жукова к польским бойцам. Мы радуемся, что сможем принять участие в разгроме берлинской группировки противника.

Капрал Гладзюк отправляется на разведку. Возвратившись, докладывает, что невдалеке от нас расположились еще два батальона нашего полка, те, что вернулись из Гожова и Жепина.

С наступлением темноты возобновляется движение на переправах через Одру. Повсюду слышатся неумолкающий топот солдатских сапог, тихие распоряжения и возгласы. Около полуночи над гоздовицким плацдармом разносится гул "кукурузников". Всю ночь до утра, не зная усталости, работают эти славные труженики. Они не дают немцам покоя, но и мы тоже не спим.

Уже рассветает, когда раздаются залпы гвардейских минометов - начинается небывалая по размерам артиллерийская подготовка. Мы вылезаем из окопов и с восхищением и завистью наблюдаем за действиями артиллеристов.

Гаубицы, задрав высоко вверх свои стволы, на мгновение приседают - и воздух сотрясает мощный грохот. Спустя некоторое время - новый залп. И так десятки раз подряд. Гудят, словно органы, гвардейские минометы. Исчезают вдали снаряды, оставив после себя на небосклоне огненный след, а с востока постепенно нарастает гул штурмовиков. Над нами пролетает первая волна самолетов, за ней - вторая, потом еще несколько групп "горбатых". Артиллерия заканчивает огневую подготовку. Штурмовики исчезают в облаках висящего над немецкой обороной дыма, однако с востока снова доносится гул авиационных моторов - это летят изящные пикирующие бомбардировщики Пе-2.