Захар Прилепин - Подельник эпохи: Леонид Леонов

Несчастный Стукалин читал, наверное, и протирал очки в недоумении: совсем, что ли, старик Леонов с ума сошел. Хоругви какие-то… рассудительный государь… И это всё в «Правде» публиковать?!

Дальше — не лучше.

Сталин, как известно, уже десакрализирован, развенчан и в принципе малоупоминаем.

Но Леонова это будто не касается, он неожиданно вспоминает про сталинское обращение «Братья и сестры!»: «…Нам в особенности полезно со всею болью сердца вспомнить, вникнуть, подвергнуть беспристрастному анализу ту, потрясающую патриота, под незабываемый звон стекла, июльскую речь в трагическом сорок первом. Так почему же именно, почему уже на второй неделе страшного поединка пришлось нам, несмотря на едва ли не каждодневные рассуждения про малую кровь и чужие территории, пускать в ход столь необычные в нашей практике интонации, а в прекрасное суровое утро ноябрьского парада, четыре месяца спустя, выкатывать на передовые позиции столь устарелую, казалось бы, артиллерию, с клеймами Суворова, Дмитрия Донского и даже Невского Александра? Причем делал это предельного авторитета человек — с гулким на весь свет именем».

Гулким… на весь свет…

Помянув Сталина, Леонов переходит к Богу.

«На протяжении тысячелетий понятие бога как исходного начала всех начал, — утверждает Леонов, — вместившее в себя множество философских ипостасей, национально окрашенных фантастических мифов, когда-либо двигавших людьми моральных стимулов, служило ёмкой и неприкосновенной копилкой, куда Человек — мыслитель и мастер, художник и зодчий — вносил наиболее отборное, бесценное свое, концентрат из людских озарений и страданий, беззаветной мечты и неоправдавшейся надежды. <���…>

Наступление поздней зрелости во всех цивилизациях знаменовалось скептическим пересмотром потускневших миражей детства, но всегда неприглядной представлялась сомнительная доблесть якобы в доказательство людского превосходства над божеством — по-свински гадить в алтаре, дырявить финкой Магдалину на холсте, отрубать нос беззащитному античному Юпитеру».

Стукалин, конечно, догадывался, что Леонов не то что намекает, а прямым текстом говорит о советской власти во всех ее бурных заблуждениях.

Писатель взывал в своей статье: пока еще не поздно, надо довести до сознания людей, что «…сегодня есть лишь промежуточное звено между в ч е р а и завтра, что все мы нынешние — лишь головной отряд бесчисленных поколений, пускай закопанных где-то далеко позади, однако отнюдь не исчезнувших вчистую, а и посмертно взирающих нам вдогонку».

На Бориса Стукалина, человека вполне достойного и насколько возможно последовательного, сетовать, конечно, не стоит: такое он просто не мог опубликовать.

Леонова попросили позволить сделать в статье хотя бы несколько купюр. Он отказался.

Статья два месяца лежала в наборе, ждала своей участи, в итоге ее вернули автору.

Леонов тогда сказал одному из партийных начальников, ознакомившихся с «Раздумьями у старого камня», что, мол, не важно, опубликовали вы это или нет, важно, что вы это прочитали.

В 1972 году у Леонова выходило очередное собрание сочинений, он попытался включить статью туда — сняли; и не посмотрели на то, что орденоносец и лауреат.

Литературовед Юрий Прокушев пытался в том же году, месяц спустя, сделать из статьи хотя бы выборку для сборника «Памятники Отечества», но и у него почти ничего не получилось: едва «продавили» два абзаца, и всё.

Чтение статьи самим Леоновым записали на киноленту; Николай Карцев и режиссер Юрий Белянкин смонтировали выступление и сделали документальный фильм. Его, конечно же, тоже запретили и отправили на полку.

Статья дождалась своей участи только в 1980 году, когда с большими купюрами была опубликована в журнале «Техника — молодежи».

К тому году относится один вполне реальный, связанный с именем Леонида Леонова анекдот. Он тогда принимал участие в подготовке празднования 600-летия со дня Куликовской битвы. Во время одного из первых совещаний партийный глава Тульской области, на нынешней территории которой сражение произошло, вслух высказал сомнение в необходимости поминать борьбу с татаро-монголами — как-то неинтернационально это.

— Не путайте пизду с оладьей, — зло сказал Леонов, чем поверг начальство в натуральный минутный ступор.

…Полностью «Раздумья у старого камня» вышли уже после начала так называемой перестройки, в конце 1986 года, в газете «Советская культура».

Но в эти времена уже никто, как ни странно, не желал всерьез о чем-то раздумывать, хоть у старого камня, хоть у новых ворот.

Дурную подоплеку нового времени Леонов разгадал не сразу, — и всё равно он был одним из немногих, понявших суть свершающегося достаточно скоро.

Одиннадцатого марта 1985 года генеральным секретарем ЦК КПСС становится Михаил Горбачёв. 7 ноября того же года Леонид Леонов присутствовал на традиционном приеме в Кремле, слушал Горбачёва и вернулся домой крайне довольный, обнадеженный. Тогда многие разумные люди пережили минуты первичного очарования, веры в добрые и долгожданные перемены. Геронтократия давно стала невозможной, эпоху позднего брежневизма Леонов презирал — а тут появился молодой, улыбчивый, бойкий лидер.

Первые нехорошие подозрения появились у Леонова в начале всё того же 1987 года.

Тогда, в феврале, состоялось торжественное собрание в Большом театре по случаю 150-летия со дня смерти А.С.Пушкина.

Незадолго до начала заседания Леонов в задумчивости прогуливался за кулисами, и к нему сами подошли Горбачёв и Александр Яковлев.

Настроение у обоих было, как рассказывал Леонов своему знакомцу Арсению Ларионову, «бодрое, если не сказать веселое».

«Слово за слово, разговор о перестройке, — пересказывает мемуарист слова Леонова, — спрашиваю, верят ли они, что из затеи этой выйдет что-нибудь стоящее. Горбачёв рассмеялся. “Ничего-ничего, Леонид Максимович, помните, как у Пушкина в обращении к Чаадаеву: „Пока свободою горим,/ Пока сердца для чести живы…“” Я ответил: “Как же, как же не помнить юношеский порыв Пушкина. Но вы-то уже немолоды для порывов души… Вам бы здравый смысл, целесообразность, народное счастье держать в уме, разве не так?!” Но тут вступил в разговор Яковлев и басовито, сановно улыбаясь хитрыми глазами, добавил: “Разве это не цель серьезных мужей: „Россия вспрянет ото сна,/ И на обломках самовластья/ Напишут наши имена!“ Так оно и будет!”»

— Может, им обломки государства нужны, чтоб имена свои написать? — желчно вопрошал Леонов.

Можно было б расценить его слова в те дни как стариковское брюзжание, когда б всё не было затем так грустно…

В том же 1987 году в печати появился третий фрагмент романа «Пирамида», публикацию осуществила газета «Правда».