Арман Давлетяров - История московского Чингисхана. Цена успеха в деньгах, любви и одиночестве

Многие стрессовые ситуации, которые накопились за эти годы, привели меня к тому, что я занялся поиском новых истин. Мне хотелось познать себя, мир, установить его закономерности, понять, куда двигаться дальше и для чего я живу. С тех пор как я приехал в Москву, отпала необходимость выживать – достиг определенного уровня. Я понимал, что в череде событий слегка потерялся и нужен какой-то новый импульс, возможно, новый смысл жизни.

В те годы «мода» на психологические тренинги только начиналась. И я попал на популярные курсы личностного роста, предполагавшие несколько ступеней участия. Сейчас можно ругать или хвалить методику этих курсов, но с приходом туда для меня начался совершенно иной отсчет времени. Я многое для себя осознал, многое увидел, в чем-то поменял отношение к жизни.

Своего нового увлечения я от окружающих не скрывал. Однако неожиданно обнаружил, что мои коллеги по «МедиаСтар» стали относиться ко мне настороженно и с опаской. Прошел слух, что я связался с тоталитарной сектой. Напряжение постепенно нарастало, и в один прекрасный день ко мне подошел Саша Толмацкий с совершенно конкретными вопросами.

– Я слышал, ты попал в какую-то секту? – спросил он прямо в лоб.

– С чего ты взял? – Я опешил.

– В последнее время ты себя довольно странно ведешь, – объявил Толмацкий. – Сотрудники говорят, что ты задаешь им нелепые вопросы. Некоторых агитируешь вступать в ту же организацию, что и ты. Что вообще происходит?

– Это не секта, Саша, – принялся уверять я. – Это новая американская методика, курсы личностного роста. Я туда хожу, потому что там учат жить полной жизнью, раскрывают новые грани личности…

– Я не знаю, какие грани личности там раскрывают, – отчеканил Толмацкий, – но мне не нравится такое положение вещей. Особенно мне не нравятся все эти утренние собрания, на которых ты агитируешь своих сотрудников и чуть ли не под угрозой увольнения заставляешь их идти туда же…

– О, Боже… – разговор в таком ключе я был совершенно не намерен продолжать. – Саша, ты не прав абсолютно! Никто никому не угрожает, ты что! Я даже не просил никого идти на эти курсы, просто рассказал про них…

А рассказывал об этих курсах я действительно часто и с удовольствием. Прошел первые две ступени, которые в личностном плане дали мне очень многое. Но на этом занятия пришлось прервать, поскольку мое положение в «МедиаСтар» оказалось под угрозой.

Особо задушевные беседы мы вели с Юрием Айзеншписом, который в 2001 году пришел в качестве генерального директора в «МедиаСтар» со своими проектами – Никитой и Динамитом.

Говорят, Айзеншпис был конфликтным человеком, но со мной он был абсолютно корректен, хотя и своеобразен, а я, в свою очередь, относился к нему с большим уважением. Можно сказать, мы друг другу симпатизировали.

Как-то раз я зашел к нему в кабинет, весь одухотворенный и окрыленный очередными занятиями на курсах, и заговорил о том, что в жизни важнее всего, спросил, к чему он стремится, как строит отношения с людьми и что-то в таком роде. Айзеншпис раскрыл глаза от удивления, только и выдохнул:

– Ты это чего? С тобой все в порядке?

– Юра, со мной все в порядке, – отвечаю. – Просто мне интересно твое мнение. Насколько тебе нравится все то, чем ты занимаешься? Насколько это твое?

– Да я этим живу, – коротко ответил Айзеншпис.

Чуть позже я неоднократно бывал у него дома, видел заставленные радиоприемниками и телевизорами стены – все они были включены одновременно на разных теле– и радиоканалах, и понимал, что он не просто живет этим. Он этим фанатеет. Мог позвонить в половине восьмого утра, на что я весьма болезненно реагировал особенно после того, как в ложился в три ночи, и задать какой-нибудь вопрос в стиле:

– Слушай, а что у нас с этим клипом? Какие планы на сегодня?

Исключая это небольшое неудобство, отношения у нас с ним были очень комфортными и, можно сказать, доверительными. Мы не были друзьями в обычном понимании этого слова, скорее, мы были очень хорошими товарищами и коллегами – Айзеншпис виртуозно разбирался в людях, порой давал мне советы и финансового порядка, и относительно гастрольной деятельности. Никаких разногласий у нас с ним ни разу не возникало. Часто бывало так, что мы оба приезжали на работу раньше всех и могли обсудить видеоролики, новые песни.

Когда Айзеншпис впервые попал в больницу, я счел своим долгом регулярно его навещать – привозил супы и салаты, заказывая все это в проверенных ресторанах, где готовили диетическую кухню. Айзеншпис, в свою очередь, при каждом удобном случае демонстрировал свое расположение ко мне – приглашал на дни рождения, где я сидел за одним столом с такими корифеями шоу-бизнеса, как Борис Зосимов… В те годы я был хоть и перспективным, но все же не самым известным лицом в шоу-бизнесе и уж тем более не самым влиятельным.

Наконец настал кульминационный момент – Айзеншпис объявил о том, что уходит из «МедиаСтар», чтобы создать собственную компанию и заняться продвижением Димы Билана, который только что пришел к нему как к продюсеру. Этого артиста я впервые увидел в «Метелице», и меня поразило, с каким достоинством он держался и как шикарно был одет, с иголочки и по последней моде, как будто только с подиума сошел. Заметив мою реакцию, Айзеншпис усмехнулся:

– Если ты артист, то должен выглядеть соответственно…

Уход Айзеншписа стал большой неприятностью для «МедиаСтар», так как он был потрясающим менеджером. При нем все работало как часы. Кроме того, Айзеншпис великолепно ориентировался во всех «подводных течениях», держал в голове массу нюансов, о которых я мог тогда только догадываться.

И когда собранием акционеров было решено, что новым генеральным директором компании стану я, тут-то я и понял, насколько непросто было управлять столь крупной компанией с такой разношерстной творческой публикой. В состав «МедиаСтар» входило четыре группы – и студия звукозаписи, и телевидение, и концертный отдел, и пиар-агентство.

Между всеми этими подразделениями существовали особые финансовые отношения, в которые мне было непросто вникнуть. Когда я окончательно устал анализировать и сопоставлять, Александр Толмацкий предложил мне начать с чистого листа. Построить работу по-новому.

– Просто объяви, что поскольку ты назначен новым генеральным директором, с твоим приходом устанавливаются новые правила игры, – посоветовал он.

Я так и сделал. Однако сложности на этом не закончились, ибо помимо финансовых нестыковок существовали еще и творческие. Например, Саша, как генеральный продюсер, считал, что необходимо снять клип для одной певицы, а я предполагал снять его для другой. Право подписи у меня, а я не согласен. Что делать? Я настаивал на своем, Саша – на своем. Несмотря на то что я уважал его мнение и мнение Рубена Оганесова, я не мог быть просто пешкой и имел собственный взгляд на развитие компании.