Салли Смит - Королева

27 июня 2007 года Тони Блэр ушел с поста премьер-министра, уступив нажиму своего пятидесятишестилетнего министра финансов, Гордона Брауна. Шотландцу надоело десять лет играть вторую скрипку при харизматичном премьере, и он совершил тайный переворот. Блэр к тому времени утратил популярность из-за войны в Ираке, а возглавляемый Брауном блок Лейбористской партии набрал силу, и Блэр уступил давлению – через два месяца после того, как побил десятилетний рекорд пребывания на посту премьера. Сын священника Шотландской церкви, Браун учился в школе по экспериментальной программе, поступил в Эдинбургский университет в шестнадцать и через десять лет после окончания получил докторскую степень. Внешностью и характером он мало располагал к себе и в политике продвигался вопреки тому, что Блэр называл “лакуной – полным отсутствием интуиции, внутреннего чутья. Политический расчет – да, присутствует. Аналитический ум – несомненно. Эмоциональное чутье – по нулям” (19). Браун добивался успеха за счет безграничной энергии, впечатляющих умственных способностей и сосредоточенности. Однако среди политиков он был белой вороной – способным проявить остроумие, но зачастую неуклюжим и слишком скованным в светском общении.

Брауну пришлось в жизни нелегко. Из-за несчастного случая во время игры в регби в подростковом возрасте он ослеп на один глаз и стал хуже видеть другим. Он женился лишь в сорок девять лет, а в 2002 году они с женой Сарой лишились своего первенца – дочери, которая прожила всего десять дней. Позже у них родились двое сыновей, у одного из которых обнаружили муковисцидоз.

Елизавета II знала Брауна по брифингам, проводившимся перед представлением бюджета на текущий год. На прошлогодней аудиенции он пообещал королеве порадовать ее “хорошими новостями относительно обеспечения наших войск в Ираке” (20). “Их ведь там теснят повсюду”, – ответила королева. Услышав, что принц Эндрю недавно побывал в Ираке, Браун заверил, что правительство “намерено докупить вертолетов”. “Хорошо бы они еще работали, те вертолеты, которые мы приобретаем”, – метко сыронизировала Елизавета II.

Она обращалась с Брауном учтиво, и премьер-министр “проявлял огромное уважение к королевской семье” (21), как свидетельствует Саймон Льюис, служивший пресс-секретарем Брауна в последний год его пребывания в должности. “Когда возникали какие-то проблемы, связанные с двором, он говорил: “Саймон, мы должны быть на высоте”. Он очень трепетно относился к этим вопросам и неплохо ладил с королевой”. На руку Брауну играло и то, что, в отличие от Блэра – горожанина до мозга костей, – он вырос в сельской глуши, в доме с видом на залив Ферт-оф-Форт.

Брауну очень помогало умение королевы “отличать годное от негодного. Иногда случается и подкорректировать черновик речи после беседы с ней” (22). Однако особенно он ценил ее чувство юмора и способность “подметить что-то смешное и для нее, и для меня” (23). В кругу друзей королева нередко передразнивала (24) самого Брауна, пользуясь своим актерским талантом и привычкой к шотландскому акценту, который много лет был у нее на слуху. Когда в Балморал приезжал Браун, “в воздухе повисало напряжение” (25), по словам Маргарет Роудз.

20 ноября 2007 года Елизавета II и Филипп добрались до очередной значимой вехи, став первыми королевой и консортом, отмечающими шестидесятилетие супружеской жизни. “После ухода матери и сестры герцог Эдинбургский взял на себя роль наперсника” (26), – говорит один из старших советников королевы. Отлучаясь в Сандрингем на выходные поохотиться в Вуд-Фарм (27), он звонил жене каждый день. “Они не демонстрируют близость, но крепкая связь между ними ощущается, – утверждает другой сановник. – Королева по-прежнему оживляется при виде мужа. С ним она делается мягче, добрее и радостнее” (28).

Стали крепче и связывающие их религиозные узы. Если королева с детства хранила нерушимую верность Англиканской церкви, то Филипп шел долгим путем от греческого православия родителей через лоно англиканства к исследованию богословских и межрелигиозных проблем. “Он больше, чем королева, склонен к метаниям и больше упирает на интеллектуальную сторону, – говорит Джордж Кэри. – Он в поиске, он наводит мосты между разными религиями. У него на это больше времени, и королева ему не препятствует” (29).

Тем не менее Елизавету II и Филиппа, по свидетельству их кузины Памелы Хикс, “ни в коем случае нельзя вообразить этакими милыми голубками. Характер у обоих отнюдь не голубиный” (30). Одним из камней преткновения выступает пресса. “Я не читаю таблоиды! – презрительно фыркнул Филипп в ответ на вопрос “великого инквизитора” BBC в 2006 году. – Просматриваю максимум один. Одного достаточно. Терпеть их не могу. Но королева читает любую бумажонку, которая попадается ей на глаза!” (31)

После очередного, ставшего последней каплей падения (32) Филиппа на соревнованиях конных упряжек Елизавета II настояла, чтобы он отошел от участия, хотя это не помешало ему править упряжками на досуге. По другим вопросам королева старалась не спорить. Когда понадобилось перекрасить гардеробную мужа в Сандрингеме, “по настоянию ее величества нам пришлось подбирать колер под цвет старых грязных стен, чтобы герцог не заметил, – раскрывает тайну Тони Парнелл, смотритель, более трех десятилетий отвечавший за ремонт здания. – По-моему, удалось” (33).

Елизавета II предоставила Филиппу простор для экспериментов в управлении резиденциями. В результате в Сандрингеме создали трюфельную ферму, разводили французских куропаток (которых герцог назвал “редкостными тупицами” (34) и выращивали фрукты для производства яблочного сока и черносмородинового ликера. Филипп отвечал и за частную коллекцию живописи, покупая на выставках в Эдинбурге и развешивая в личных покоях полотна многообещающих молодых художников. Королева тем временем продолжала заниматься декором частных резиденций. “Она довольно скромна в выборе отделки и тканей, – говорит Тони Парнелл. – В качестве замены почти всегда ищется аналог” (35).

Филипп любил передвигаться по Лондону инкогнито на собственном черном такси-кебе, иногда сам садясь за руль. Однажды он приехал на нем на ужин к знакомым в скромную квартирку на окраине Белгравии, принадлежащую Джейн Вестморленд, вдове 15-го графа. “Он был в шоферской фуражке, а телохранитель сидел на заднем сиденье, – вспоминает Фролик Уэймот. – И он выписывал круг за кругом перед подъездом, показывая, как легко эта машина поворачивает” (36).

На публике Филипп по-прежнему мог заставить королеву понервничать своей несдержанностью в присутствии прессы. Депутат парламента от Лейбористской партии Крис Маллин вспоминает, как в 2003 году королева присутствовала на Конференции стран Содружества в Нигерии. Услышав произнесенную местным чиновником речь на открытии нового офиса Британского совета в Абудже, Филипп пробурчал: “Тарабарщина какая-то” (37). Потом он повернулся к группе женщин и спросил, не преподавателями ли они работают. Те ответили, что “вооружают народ знаниями”. “Вооружаете знаниями? – прогремел Филипп – Разве так говорят по-английски?” Как пишет Маллин в своем дневнике, “королева, почувствовав, что назревает скандал, повернулась и показала куда-то за балконную ограду со словами: “Смотри, какая керамика”. Герцог, не договорив, озадаченно шагнул к ней. Когда они ушли, я тоже подошел посмотреть. Никакой керамики не обнаружил”.