Лев Соцков - Код операции - ''Тарантелла''. Из архива Внешней разведки России

После отъезда Шилдса из Каира связь с Богомольцем от СИС временно осуществлял его преемник, который, судя по некоторым наблюдениям, пришел в разведку из армии и не имел опыта оперативной работы. Поэтому он стал частенько обращаться за информацией к такому «зубру», как Богомолец, которого хорошо знают как бывшего сотрудника СИС, хотя и обиженного англичанами. Богомолец оказывает офицеру кое-какие услуги. По его мнению, англичане не делают никаких попыток восстановить с ним связь в прежнем объеме. Богомольцу дано задание все же продолжать добиваться возвращения своего британского паспорта, в положительном случае можно было бы рассчитывать на то, что английская разведка вновь станет его использовать как опытного агентуриста.

Но надежды получить паспорт тают с каждым днем. Самое большое, на что Богомолец может, видимо, рассчитывать, это на получение временного документа, который позволил бы ему въехать во Францию. За последующее английские власти никаких обязательств на себя, естественно, не возьмут. В Каире у него нет даже формального вида на жительство, и он оказался в двусмысленном положении нелегально проживающего. Малейшего движения со стороны англичан достаточно для того, чтобы его юридическим статусом заинтересовались египетские власти. Правда, он считает такое маловероятным по той причине, что визы в Египет были даны ему как лицу, едущему по поручению британского правительства.

Тем не менее следовало думать и думать, что делать, коли на британском паспорте ставится крест. Прикрываться образом английского секретного агента в отличие от прошлых лет становилось немодным. Поэтому, рассуждал Богомолец, лучше сделать вид, что поссорился с англичанами и отношений с ними не имеет. Кто-то поверит, другие сочтут, что он просто замаскировался, но это уже не столь важно. Нужно создать благоприятное впечатление о себе. Пока же он всем говорит, что, как только ему позволят деловые соображения и семейные обстоятельства, он уедет в Париж.

В то же время он понимает, что в своих действиях серьезно ограничен незримым, но плотным наблюдением со стороны англичан. Да они и не скрывают, что продолжают держать его «под колпаком». Изредка интригуют многообещающими рассуждениями, но на самом деле никаких изменений в их отношениях нет, и, вероятно, со временем они вообще сойдут на нет. В его новой ситуации было бы предпочтительнее вырваться из английской зоны контроля, каковой ему представляется Египет. У него предчувствие и даже уверенность, что, как только он появится в Европе, к нему сразу же потянутся многие из его прежних коллег и осведомителей, которым, надо полагать, также приходится заново устраиваться. И главное, необходимо организовать себе надежное в правовом отношении прикрытие, что дало бы свободу рук и передвижения. А тогда, обретя какой-то определенный статус, можно поехать туда, где он более всего нужен.

Безопасности работы с советской разведкой Богомолец придает первостепенное значение. Малейший просчет в этом деле немедленно обернется крахом всей конструкции сотрудничества и его личной трагедией.

И вот, как и было договорено с Богомольцем сразу после установления им контакта с советской разведкой, он закончил и представил отчет о своей деятельности в эмиграции, который вполне можно назвать исповедью разведчика-профессионала. Передавая отчет, он сказал, что первый раз в жизни, говоря грубо, раздевается полностью и пишет откровенно то, что сам о себе думает.

Сообщение загранаппарата о документах, составленных В. В. Богомольцем

Такого раньше никогда не делал. Конечно, то, что он пишет, может кому-то показаться самохвальством, но иногда даже оно помогает человеку быть уверенным в себе, а это в наш век самое главное.

Этот документ Богомолец назвал «Докладом о моей разведывательной деятельности против СССР и работе с разведками английской, польской, румынской и другими с 1919 по 1945 год». Семьдесят четыре страницы убористого машинописного текста, фамилии, должности, звания, характеристики людей, имевших отношение к организации и проведению разведывательной работы против СССР. Операции разведывательных служб, детали взаимоотношений с руководящими и оперативными работниками спецслужб Англии, Польши, Румынии, Латвии и других стран. Приемы получения закрытой информации о внешней политике Советского Союза, состоянии его экономики, оборонной промышленности, деятельности органов государственной безопасности. Все указанные лица были сразу же поставлены на оперативный учет, а материалы на них использовались при планировании и проведении разведывательных операций за рубежом.

Ознакомившись с информацией, Центр сообщил в за-гранаппарат, что доклад Богомольца о своей работе соответствует действительности и представляет оперативную и историческую ценность. СИС много лет держала Богомольца под своим крылом уже после того, как вербовочный подход к нему советской разведки разрушил, казалось бы, всю конструкцию его сотрудничества с англичанами. Он много, очень много знал. Но если Интеллидженс сервис была заинтересована предотвратить утечку этих знаний, то точно в такой же, если не в большей, степени советской разведке желательно было их заполучить, что и произошло.

В качестве своих помощников Богомолец назвал Лаго, Гольца, Васильева, ряд других лиц из числа эмигрантов. Некоторые из них длительное время сотрудничали с советской разведкой, но рассказ о них уже выходит за рамки нашей темы. Богомолец написал, что от источников Лаго поступало много ценных информационных сообщений, которые направлялись в штаб-квартиру СИС, однако имен этих людей Богомолец не назвал. Его об этом не спрашивали, так как время раскрывать операцию «Тарантелла» тогда еще не пришло. Ограничимся констатацией факта, предоставив его толкование читателю. О Лаго сказал, что о его судьбе после высылки из Парижа ничего не знает. Гольц тоже исчез, написал, что уезжает в Латинскую Америку. Васильев, говорят, сотрудничал с немцами, он лично полагает, что по заданию англичан. О Беседовском после оккупации немцами Франции никаких известий не было.

Был ли Богомолец до конца искренен в объяснениях своего поступка или все же что-то недоговаривал и не раскрывал? Играя роль подставы, если даже такие мысли где-то и возникали, он был бы заранее обречен на полный провал. Любой шаг человека с такими знаниями и таким прошлым подвергался бы многократной проверке, а возможности для этого у советской разведки были, в том числе и непосредственно в Лондоне.