Артём Варгафтик - Партитуры тоже не горят

Что ж, давайте попробуем его отыскать, если повезет.

Очень подходящее место для поисков королевства — это, конечно же, венский городской парк, тем более что «Его Величество» Иоганн Штраус-сын увековечен здесь в золоте и чтобы сфотографироваться около его золотого ботинка — предмет огромной туристской доблести — стоит длинная, пестрая, разноязыкая очередь, в глазах рябит от вспышек и улыбок. Это место очень подходящее еще и потому, что памятник золотой стоит на самом деле… на костях Иоганна Штрауса-старшего. Папа слишком поздно понял, что учить музыке своих троих сыновей (Йозефа, Эдуарда и старшего сына Иоганна) ему не следовало. Мальчики очень рано составили ему серьезнейшую и опаснейшую конкуренцию на почве сбыта вальсов, полек и другой танцевально-галантерейной продукции. Но поделать уже было ничего нельзя. Танцевальные оркестрики, с которыми обаятельный папаша-скрипач играл свою музыку на открытых верандах, под его чутким руководством банкротились один за другим. Он и прожил всего сорок пять лет — а из примерно двух с половиной сотен его вальсов дети, как только вступили в дело, тут же сделали «букварь» — то есть, если угодно, начальный, стартовый уровень венского вальсового искусства. А что касается взаимоотношений Иоганна Штрауса-старшего и Иоганна Штрауса-младшего — как партнеров по этому вальсовому бизнесу, — то они до сих пор дают повод историкам говорить, что «воспитанные мальчики так не поступают».

И все-таки в одном будущему «королю вальса» Иоганну Штраусу-младшему папу переиграть не удалось. Эта история называется Радецкий марш. От городского памятника Штраусу-младшему нам нужно пройти буквально шагов пятьсот по Рингу — знаменитой «кольцевой» улице в центре Вены — и мы на месте. Тут самый настоящий граф и фельдмаршал Радецкий в полный рост, на хорошо подкованной лошади — гордо, победоносно, зеленый весь, окруженный страшными и хищными бронзовыми «мутантами» (двуглавыми византийскими орлами), стоит перед зданием австрийского Министерства экономики и труда.

Войска графа Радецкого победили армию Альберта Сардинского, и, как говорят, в ночь накануне триумфального входа этой армии победителей в Вену Иоганн Штраус-старший успел написать марш, который в принципе во всех оркестровых голосах укладывается на одну страничку. Но этого успеха Иоганн Штраус-младший своему отцу не мог простить всю жизнь. По популярности Радецкий марш — это единственное изделие венского «Дома Штраусов», которое вообще может конкурировать — причем смело, на равных — с тем, что написал Иоганн Штраус-сын. И потом, ведь все равно нет второго такого произведения, при исполнении которого публика начинала бы с энтузиазмом аплодировать — и точно в такт! — сразу, с первой же ноты. Нет и не будет никогда — да, пожалуй, и не надо…

Но в наших поисках придется учесть и то, что скорее всего мы не найдем очень многих важных вещей, которые заведомо не афишируются, и такого в королевстве Иоганна Штрауса-сына очень много. Судите сами: любое типовое жизнеописание «Его Величества короля вальса» больше всего напоминает стандартную биографию преуспевающего американского миллионера который достиг невероятных высот успеха. Эти господа очень любят говорить: …я готов отчитаться за каждую копейку своего состояния, но при этом ласково добавляют: кроме первого миллиона. Так вот, следы «первого миллиона» Иоганна Штрауса-сына как раз и надо искать. А где?

Чтобы и вправду сочинять по одному вальсу в день (как оно нередко случалось с «Его Величеством» — он их штамповал как газетные передовицы), Иоганн Штраус-сын должен был здорово набить руку. Ему нужно было не просто привыкнуть к знаменитой венской схеме танцевального ритма на «раз-два-три», а совершенно с ней сжиться. Чтобы в какой-то момент потерять ее из виду, вообще перестать обращать на нее внимание — подобно тому, как здоровый человек никогда не отслеживает каждый удар своего сердца и вообще не обращает внимания на то, как оно бьется: бьется — и слава Богу! Его уже гораздо больше интересовало то, что происходит над этой схемой, над этим моторчиком, который запущен и исправно работает: изгибы мелодий, периодические остановки, интересные повороты, необычные акценты (чтобы вальс было удобно, но вместе с тем и не скучно танцевать). Однако ведь и схема сама по себе тоже не везде одинакова…

Вальсы бывают быстрые (когда один взмах руки дирижера для музыкантов и для танцоров соответствует одному такту) — а бывают медленные, где есть отдельно «раз», отдельно «два», а после двух — сразу «три». Но стопроцентно «венский» вальс не таков. Он отличается тем, что все конечно, правильно, но… необязательно. И «три» всегда наступает чуточку позже (или длится чуть дольше), чем «раз» и «два». И без этого очарования, без этого легкого налета «безалаберности» не было бы одного из самых занятных штраусовских вальсов Сказки венского леса, или Истории из венского леса. Если представить себе его в исполнении — ну, скажем, немецкого или американского полкового оркестра или просто добросовестных гражданских музыкантов, совершенно не знакомых с венской традицией, — он лишится почти всего своего обаяния. Без нескольких элегантных «зависаний» капельмейстерской руки в воздухе (причем именно на третьей доле такта) это будет довольно дешевая, хотя и совершенно исправная музыкальная шкатулка, но здесь не будет живого дыхания венского вальса.

Или вот еще один «ложный след», без которого не обходится ни одно событие в грандиозной и насыщенной посмертной биографии «короля вальса», — На прекрасном голубом Дунае. Вальс, который даже на общем фоне венской безалаберности и необязательности является вопиющим случаем уже хотя бы потому, что после того, как отыграло волшебное, сладостно-расслабленное вступление (там вообще нельзя понять, где «раз», где «два», где «три»), вальс этот разгоняется, как курьерский поезд. Проходит как минимум семнадцать тактов, прежде чем вы наконец начнете понимать, что пошел настоящий темп. Такова незыблемая по сей день венская устная традиция — ни в какую строку она, само собой, не пишется. Но имеет силу закона.

По своему рождению вальс На прекрасном голубом Дунае вообще-то был хоровым. И более того, текст к этой нехитрой песне сочинил не кто иной, как один из венских полицейских комиссаров, который баловался стишками. Это был диалог, в котором одна часть хора все время рассказывала другой, что надо идти веселиться, смеяться, танцевать, потому что пришел карнавал: везде горят огни, играет музыка. А другая часть недоумевала, зачем и кому это нужно. «Oho, wie so?» — была первая ответная реплика («Как так?»). Дело в том, что в том же самом году, когда Штраус это сочинил, Австрия проиграла войну, а затем начался жесточайший финансовый кризис. Из-за галопирующей инфляции у всех в короткий срок полетели банковские счета, обесценились жалованья. В общем, всем было не до смеха. В Вене эта вещь имела очень скромный успех, и Штраус практически даже смирился с тем, что это провал и вальс больше не понадобится. И он тогда сказал, что черт бы с ним, с этим вальсом, но только коды жалко. «Хвост» у вальса получился очень эффектный, хороший…