Канатжан (Кен) Алибеков (Алибек) - Осторожно! Биологическое оружие!

Когда мы закончили реконструкцию комплекса в Степногор-ске, сбылось то, о чем предупреждал меня генерал Тарасенко.

Было построено много новых зданий. Одно из них, получившее название «Здание 6ОО», стало самой большой испытательной базой в Советском Союзе. Высотой оно было более пятнадцати метров, внутри размещались две гигантские камеры из нержавеющей стали для испытания оружия. Первая была сконструирована таким образом, чтобы выдерживать мощный взрыв, и использовалась для определения степени разрушения и мощности рассеивания аэрозольных смесей, содержавшихся в бомбах. Вторая предназначалась для опытов над животными. Кроме того, была построена целая сеть подземных бункеров для хранения биологических материалов, а также сложная система вентиляции и канализации.

Биологическое оружие — это не обычное оружие, которое заряжают. Пробирки с наиболее смертоносными культурами не могут служить наступательным вооружением до тех пор, пока не удастся сделать поведение бактерий стабильным и предсказуемым. Технология производства микроорганизмов — вот что является оружием в полном смысле этого слова. Разрабатывать ее сложнее, чем вывести новый штамм.

В Степногорске создание оружия на основе сибирской язвы началось с небольшого количества бактерий, помещенных в герметически закупоренную ампулу. Сотни таких крохотных ампул загружались в металлические лотки, а потом — в камеры-холодильники, каждую из них при этом накрывали салфеткой, смоченной дезинфицирующей жидкостью, и снабжали специальной наклейкой-паспортом, где указывались основные свойства данного штамма и дата, когда он был создан. Одной такой ампулы достаточно для производства огромного количества боеприпасов.

Ни при каких обстоятельствах не разрешалось заходить в хранилище по одному. Когда ампулу вынимают из лотка, по правилам должны работать двое: лаборант (или кто-то из технического персонала) и научный сотрудник. Достав пробирку, они проверяют ее герметичность, а затем на металлическом контейнере несут в лабораторию.

За многие месяцы испытаний мы тщательно отработали этот процесс. Сначала научный сотрудник наливал в ампулу небольшое количество питательного раствора. Состав питательной среды непрерывно менялся — в зависимости от того, какой именно штамм выращивался в данный момент. Мы со временем даже придумали специальный термин — «материнская культура».

Крохотной пипеткой набрав жидкость из пробирки, научный сотрудник аккуратно разливал смесь по нескольким емкостям чуть большего размера. Потом эти емкости на тележке перевозились в другую комнату, помещались в контейнеры с подогревом размером со среднюю микроволновую печь и оставались в этом инкубаторе на один-два дня.

Нагревание может уничтожить бактерии. Например, когда пастеризуют молоко, температуру в печах поднимают до 55 градусов по Цельсию. При производстве оружия, напротив, нужно, чтобы бактерии выжили, и необходимо подобрать такую температуру, при которой самые разные патогенные организмы начинали бы активно размножаться. Этот процесс имеет много общего с технологией производства вакцин.

Пройдет не менее сорока восьми часов, прежде чем посеянный материал превратится в миллиарды микроорганизмом. Но, чтобы вырастить нужное количество бактерий, потребуется несколько дней или даже недель.

После того как жидкую культуру достанут из термостата, ее переливают в большие емкости, их везут в другое помещение, где подсоединяют к устройству, которое насыщает жидкость пузырьками воздуха. Равномерное распределение кислорода в смеси усиливает рост бактерий.

На этой стадии жидкая культура полупрозрачная, темно-коричневого цвета, как чай или кола. Но чем выше концентрация бактерий, тем более светлой и непрозрачной она становится, а когда концентрация достигнет максимального значения, смесь будет похожа на кофе со сливками.

Разработчики пользуются определенными рецептами. Исходный материал один и тот же, однако количество и комбинация компонентов питательной среды, температура и время каждый раз варьируются. Если смесь случайно перегреть, то весь процесс придется начинать с самого начала.

Каждое новое поколение бактерий переносится всякий раз в большие по размерам емкости до тех пор, пока не будет получено достаточное количество бактерий сибирской язвы, чтобы под давлением перекачать его в помещение, где установлены несколько ферментаторов. В этих исполинских реакторах микроорганизмы выращиваются еще в течение одного-двух дней. Бактерии продолжают активно размножаться до тех пор, пока их концентрация не достигнет максимума, после чего культуру центрифугируют, и благодаря соответствующей обработке их концентрация повышается еще в тридцать раз.

Использующиеся у нас центрифуги похожи на сепараторы, которые есть на всех молочных фермах и без которых не приготовишь ни масла, ни сливок. Их по спецзаказу изготовили для нас на заводе в Туле, выпускавшем сепараторы для маслобоен.

Но даже на этой стадии субстанция не является оружием. Чтобы на долгое время стабилизировать состояние смертоносных микроорганизмов, их нужно смешать со специальными добавками. Как и питательная среда, эти добавки являются важным элементом процесса.

Полученную в результате всего этого смесь подают по подземным трубам в соседнее здание, где она отфильтровывается в боеприпасы. Аппараты, которые отмеряют и разливают определенные порции выращенных нами патогенных микроорганизмов, очень похожи на те, при помощи которых на заводе разливают по бутылкам газированную воду. Как только реактор опустеет, из посевного материала выращивается новая партия бактерий и начинается следующий цикл.

Процесс этот может идти круглосуточно. Мы опробовали несколько технологий и смогли расширить производство. К 1987 году общая мощность линий по производству сибирской язвы по всей стране составляла около пяти тысяч тонн в год. Мобилизационный план завода в Кургане был тысяча тонн рецептуры сибирской язвы в год, в Пензе — пятьсот, а в Степногорске — триста тонн. Хотя реальные мобилизационные планы были несколько ниже.

Все наши заявки на биологический материал и необходимое оборудование всегда выполнялись. Основной проблемой была нехватка кадров.

Когда я приехал в Степногорск, там работало около сорока научных сотрудников. Но из них очень мало кто обладал квалификацией, необходимой для научно-исследовательской работы на современном уровне. Требовались сотни новых научных работников и технический персонал, но правила приема на работу в Степногорске, как, впрочем, и на других секретных предприятиях оборонной промышленности, в последнее время резко ужесточились. Тех, кто хотел работать у нас, проверяли самым тщательным образом, и такая проверка могла длиться многие месяцы, которых у нас не было.