Литагент «АСТ» - Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы

Мария Егоровна Эйхфельдт (1798–1855), ур. Мило — жена кишиневского чиновника И. И. Эйхфельдта, статского советника.

Мария — молодая, красивая и образованная, резко контрастировала с замкнутым пожилым мужем. За ней ухаживал приятель Пушкина Николай Степанович Алексеев, она же в те годы была увлечена поэтом. Поэт с юмором относился к своему любовному соперничеству с Алексеевым, что нашло свое отражение в стихотворении «Люби, ласкай свои желанья».

Однажды она заказала Пушкину стихотворения для своего альбома. Так появилось стихотворение «Христос воскрес» (1821). В 1823 году он написал ей посвящение «М. Е. Эйхфельдт». В Кишиневе Марию Егоровну звали «еврейкой». Считалось, что она внешне очень похожа на еврейку Ревекку — героиню популярного в то время романа Вальтера Скотта «Айвенго».

И. П. Липранди вспоминал: «Одна из родственниц Крупенского (ур. Мило) была за чиновником горного ведомства, статским советником Эльфрехтом [т. е. Эйхфельдтом] и слыла красавицей. Пушкин хаживал к ним и некоторое время был очень любезен с молоденькою женой нумизмата, в которую влюбился и его приятель Н. С. Алексеев, и которая, окружая себя разными родственниками, молдаванами и греками, желала казаться равнодушной к русской молодежи. Марии Егоровне и ее мужу Пушкин дал прозвище — „Земфира и Азор“ из-за того, что она была хороша и хорошо образована, а муж ее не имел ни того, ни другого».

В письмах к Алексееву в Кишинев Пушкин неоднократно интересовался ее дальнейшей жизнью: «Не могу изъяснить тебе моего чувства при получении твоего письма. Твой почерк, опрятный и чопорный, кишиневские звуки, берег Быка, Еврейка, Соловкина, Калипсо. Милый мой, ты возвратил меня Бессарабии!» (1 дек. 1826); «Пиши мне, мой милый, о тех местах, где ты скучаешь… о Еврейке, которую так долго и так упорно таил ты от меня, своего черного друга» (26 дек. 1830). Пушкин вспоминал о ней в стихотворении «Алексееву» (1821). Возможно, о ней писал поэт и в поэме «Гавриллиада» (1821).

Виктория Ивановна Вакар — дочь богатой помещицы, вдовы, жена Ф. Г. Вакара, подполковника Охотского пехотного полка, расквартированного в Кишиневе.

Она была небольшого роста, внешне очень привлекательная, чрезвычайно живая и подвижная. В то время она еще училась в Одесском пансионе. С «еврейкой» — Марией Эйхфельдт, Вакар состояла в приятельских отношениях. Более того, во время ее нахождения в Кишиневе они были практически неразлучны.

Пушкину нравилось танцевать с Викторией, так как в паре с ней при его небольшом росте они выглядели очень гармоничной парой. При этом она очень живо и одобрительно реагировала на самые «нестеснительные» шутки поэта, чем вызвала его расположение.

«Едва ли он не сошелся с ней и ближе, но, конечно, ненадолго…», — писал И. П. Липранди.

Пульхерия Егоровна Варфоломей (1802–1868) — дочь Егора Кирилловича Варфоломея, генерального откупщика в Бессарабской области, члена областного Верховного совета и Марии Дмитриевны Варфоломей (1785–1847), жена (с 1835) доктора К. Мано (1797–1855), греческого консула в Одессе.

Отец Пульхерии в своем доме принимал царя Александра I. В том же зале, где ранее останавливался царь, устраивались вечеринки с цыганами, балы с приглашением офицеров и кишиневской молодежи. Мария Дмитриевна была веселой, радушной хозяйкой, хорошо собственноручно готовившей блюда молдавской кухни.

Пушкин любил бывать на этих вечерах как из-за необычайно красивой дочери хозяев Пульхерии (Пульхерицы), так и цыганского хора с оркестром, которым гордился ее отец.

Поэт писал о Пульхерии: «Что наша дева — голубица, моя Киприда, мой кумир…»

А. Ф. Вельтман вспоминал: «Пульхерица была полная, круглая, свежая девушка; она любила говорить более улыбкой, но это не была улыбка кокетства, а здорового беззаботного сердца… Пушкин особенно ценил ее простодушную красоту и безответное сердце, не ведавшее никогда ни желаний, ни зависти…»

Поэт был очень влюблен в Пульхерию и упомянул ее в стихотворениях: «Если с нежной красотой…» (1821), «Записка В. П. Горчакову», «Из письма к Вигелю» и «Дева» (все — 1823). О ней же писал Пушкин в письме Ф. Ф. Вигелю из Одессы в 1823 году: «…Пульхерии Варфоломей объявите за тайну, что я влюблен в нее без памяти и буду на днях как экзекутор и камер-юнкер в подражание другу Завальевскому…»

Богатый отец Пульхерии всеми силами стремился выдать свою единственную дочь замуж. Так он буквально навязывал ее в жены лицейскому приятелю Пушкина А. М. Горчакову, но в силу того, что весь словарный состав кишиневской красавицы состоял из двух фраз: «Что вы говорите?» и «Ах, какой вы!», которые она повторяла лишь в разной последовательности, женихи возле нее долго не задерживались. Лишь в возрасте за 30 лет Пульхерии удалось найти супруга — грека Мано.

Посвященные ей Пушкиным стихи она свято берегла.

Елена Федоровна Соловкина, ур. Бейн (Бем) — жена полковника Соловкина, командира Охотского полка, расквартированного в Кишиневе.

Елена Соловкина приезжала в Кишинев к своей сестре Марии Федоровне, жене офицера Камчатского полка П. С. Яншина. В один из таких приездов с ней познакомился Пушкин. Как вспоминал один из его товарищей, поэт «до иступления и бреда» увлекся Еленой. Но эта любовная связь поэта оказалась совсем непродолжительной.

Пушкин вспоминал о ней лишь в своих письмах к Н. С. Алексееву и, по-видимому, дома у Ушаковых, когда составлял свой Донжуанский список.

Амалия Ризнич (1802–1825) — дочь венского банкира Риппа, сербка из Воеводины, жена (с 1820) одесского негоцианта, одного из директоров коммерческого банка Ивана (Йована) Степановича Ризнича, тоже серба. Ее полное имя — Амалия-Розалия-София-Элизабетта Рипп.

Ее муж, уроженец Триеста, главного порта Австрийской империи на Адриатическом море, был человеком хорошо образованным. Он обучался в Падуанском и Берлинском университетах, знал несколько языков и был богатым судовладельцем. В Одессе Иван Ризнич стал заметной фигурой, занимаясь экспортом пшеницы и являясь директором и главным меценатом одесского театра.

В Россию Ризничи приехали весной 1823 года. Один из очевидцев, К. Зеленецкий, писал про Амалию: «…Она была дочь одного венского банкира по фамилии Рипп, полунемка и полуитальянка, с примесью, может быть, и еврейского в крови… Г-жа Ризнич была молода, высока ростом, стройна и необыкновенно красива. Особенно привлекательны были ее пленительные очи, шея удивительной формы и белизны, и черная коса, более двух аршинов длиною. Только ступни ног у нее были слишком велики, поэтому она носила длинное платье. Она ходила в мужской шляпе и одевалась в наряд полуамазонки. Все это придавало ей оригинальность и увлекало молодые и немолодые головы и сердца».