Татьяна Алексеева - Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь…

Девушка в ответ только развела руками. Что ответить на такой вопрос? Зачем люди общаются с теми, кто им интересен, зачем слушают чужие беседы об увлекательных вещах? Разве это объяснишь в двух словах? Она, может быть, сумела бы написать об этом стихи и передать в них те чувства, с которыми каждый раз бежала в гости к супругам Кривичам. Но вот рассказать об этом матери обычными словами — это чересчур сложно!

— Понимаете… там интересно… — с трудом выдавила из себя Аня. — Мы там разговариваем о разном… вообще обо всем… О том, что сейчас делается в стране, в Петербурге и Москве… А еще там иногда бывают поэты, они свои стихи читают, и все их потом обсуждают… Сам Иннокентий Федорович иногда читает… — она замолчала, не зная, что говорить дальше, и почти уверившись, что на этот раз в гости к родственникам мужа Инны ее не отпустят. Слишком уж беспомощно звучали ее объяснения, и слишком суровый вид был у матери, когда она их слушала.

Инна Эразмовна тоже молчала, словно выжидая, не захочет ли дочь добавить что-нибудь еще. Но Аня уже мысленно готовилась к бесконечно длинному тоскливому зимнему вечеру за учебниками и даже не пыталась больше уговаривать мать.

— Ладно уж, иди, — вдруг сказала Инна Эразмовна, и Аня вскинула голову, глядя на нее полными изумления глазами. Неужели она не ослышалась?! Неужели мать все-таки согласна отпустить ее в гости, несмотря на запреты отца, и готова скрыть это от него?

— Спасибо… — только и смогла выговорить она. Ее лицо мгновенно озарилось таким счастьем, что Инна Эразмовна тоже невольно улыбнулась. Как ни тяжело было каждый раз обманывать мужа, говоря, что Анна в гостях у кого-то из гимназических подруг, отказать ей в этой просьбе было невозможно. У девочки не так уж много приятных событий в жизни, пусть порадуется хотя бы этим встречам с другими стихотворцами!

— Иди, но чтобы до двенадцати часов была дома, — сказала она, вновь переходя на строгий тон. — И чтобы отец ничего об этом не узнал.

— Да, мама, конечно! — пообещала Аня, прижимая руки к груди, и поспешно выскочила из комнаты, пока Инна Эразмовна не передумала.

Сдержать свою радость и не показать ее никому из родных было сложно, но девушка уже овладела этим умением в совершенстве. Тем более что ей нужно было потерпеть совсем не много — пока она не вырвется из дома. А уж дальше можно будет полностью отдаться этому новому чувству, которое она недавно узнала и без которого теперь уже не могла обходиться, — ощущению свободы.

Оказавшись в своей комнате, Аня вприпрыжку подбежала к шкафу и вытащила из него давно надоевшее темное гимназическое платье. Как жаль, что нельзя одеться в гости хоть немного наряднее! Но если она выберет одно из своих выходных платьев — тоже неброских, но достаточно красивых, — отец ни за что не поверит, что она идет в гости к Вере или Вале. Для встречи со школьными подругами не наряжаются!

Впрочем, невозможность надеть то, что хочется, единственный неприятный момент в визитах Ани к старшей сестре Инне и родным ее мужа. По сравнению с той радостью, которую доставляли ей встречи с ними, это всего лишь ничего не значащая мелочь, на которую вполне можно не обращать внимания.

Переодевшись, Аня гладко причесала свои темные, сильно отросшие в последнее время волосы и еще раз забежала в комнату к матери. Инна Эразмовна все так же сидела за столом, теперь зашивая старую юбку Ии, и снова подняла на дочь бесконечно усталые глаза.

— Мамочка, ну, я… побежала? — робко спросила девушка.

— Беги, — кивнула мать, — только не задерживайся. До двенадцати обязательно домой!

— Да, мама, да! — Аня выскочила обратно в коридор.

«Я прямо как Золушка в сказке, отпускают на бал, но только до полуночи!» — посмеивалась она про себя, выбегая из дома и на ходу наматывая на голову теплый пуховый платок. Наставления матери, всегда угнетавшие девушку дома, теперь казались совсем не строгими и даже забавными. Наверное, причина была в том, что она вырвалась из дома почти на пять часов. И все это время никто не будет делать ей замечания или смотреть на нее укоризненным взглядом, что бы она ни делала и как бы себя ни держала. Впереди было нечто гораздо более приятное, чем сказочный бал, — литературный вечер у супругов Кривичей, у разговорчивого и остроумного Валентина Иннокентьевича и доброй улыбчивой Наташи. А еще там обязательно будут сестра Инна с мужем и скорее всего сам Иннокентий Федорович! Если он спустится к ним, как в прошлый раз, и снова примет участие в их беседе — это будет просто замечательно! Конечно, Валентин и Наталья наверняка пригласили к себе еще кого-нибудь из начинающих поэтов и писателей, которых тоже интересно послушать, но главное все-таки — это господин Анненский, его стихи и его рассуждения обо всем на свете. Если он тоже будет на вечере, Анна точно не зря отпрашивалась у матери и рисковала навлечь на себя гнев отца!

С этими мыслями девушка вприпрыжку неслась по улицам, почти не глядя по сторонам. Дорогу в мужскую гимназию, в здании которой жили ее директор Иннокентий Анненский и его сын Валентин Кривич, она и так прекрасно помнила и, если бы понадобилось, смогла бы дойти туда с закрытыми глазами. Лишь свернув в один из малолюдных узких переулков, Аня стала посматривать вокруг более внимательно: в этом месте, как и в других подобных улочках, в последнее время все чаще собирались разные подозрительные личности. В гимназии то и дело можно было услышать рассказы учениц об их знакомых, у которых грабители отнимали кошельки или отбирали дорогую меховую шубку. В лучшем случае жертве удавалось добежать до людных и ярко освещенных мест, отделавшись только испугом. Но Аня совсем не была уверена, что, если нападут на нее, она сумеет достаточно быстро убежать от грабителей по скользкой дороге, поэтому старалась соблюдать осторожность и даже сделала небольшой крюк, обходя показавшуюся ей особенно подозрительной улицу. Время у нее было, она специально вышла из дома с небольшим запасом.

Наконец впереди показалось хорошо знакомое девушке здание мужской гимназии. Теперь, в вечернее время, когда все занятия закончились и шумные озорные ученики разошлись по домам, гимназия выглядела заброшенной: двери закрыты, а в плотно занавешенных окнах — ни огонька. Когда Аня пришла в гости к своим новым родственникам впервые, вид этих темных окон и тишина вокруг показались ей чуть ли не зловещими. Но с тех пор, несколько раз побывав в этом доме по вечерам, она привыкла к притихшей гимназии и теперь знала, что все самое интересное происходит в этом здании не днем, когда оно гудит от множества детских голосов, а именно вечером и ночью, когда в нем собираются взрослые!

Девушка обежала вокруг дома, подошла к неприметной задней двери и дернула за шнурок звонка. Ей пришлось ждать несколько минут, прежде чем дверь приоткрылась и горничная с почти догоревшей свечой в руке впустила ее на темную лестницу, ведущую в жилые помещения директора гимназии. Аня нащупала ногой первую ступеньку, схватилась за перила и с легкостью взбежала по лестнице почти в полной темноте, не дожидаясь запирающей дверь горничной.