Татьяна Алексеева-Никулина - Обугленное сердце

Расскажи-ка ты мне,
Как живут на Земле?
Хорошо ли живут,
Может, бедствуют?
Расскажи-ка ты мне —
Я не ведаю.

Расскажи-ка ты мне:
Войны есть на Земле?
Множат славу земляне
Победную?
Расскажи-ка ты мне —
Я не ведаю.

Расскажи-ка ты мне:
Есть любовь на Земле?
Носят тайну ли в сердце
Заветную?
Да поведай же мне —
Я не ведаю.

Расскажи-ка ты мне:
Дети есть на Земле?
А смеются? А ножками
Бегают?
Всё поведай ты мне —
Я не ведаю.
Расскажи-ка ты мне:
Есть ли смерть на Земле?
Люди правят ли тризну
Посмертную?
Расскажи-ка ты мне —
Я не ведаю.

Ты поведала мне,
Что на вашей Земле
И любовь, и война —
Всё случается.
Но смотрю на тебя,
А в глазах нет огня,
Отчего же душа
Так печалится?..

Алые зори…
Багрянец заката…
Вечно бы сниться
розовым снам…
Чёрным тюльпаном
взметнувшись когда-то,
в судьбы народов
ворвалась война.

Чёрный и красный —
схлестнулись два цвета:
скорбь – и отвага,
угли – и кровь…
Красного цвета
бинты в лазаретах,
чёрная ненависть —
та же любовь.

Красного цвета
пробитое знамя,
чёрного цвета
траур венков.
Вечным огнём —
сердечное пламя,
красная с чёрным —
память веков.

Светлая память —
у чёрных надгробий.
Павшим в боях,
умершим от ран,
я возлагаю
с любовью и скорбью
красную розу,
чёрный тюльпан.

Ничто беды нам не сулило:
Безоблачное небо было,
Кузнечик стрекотал в траве…
Но чёрное нутро взбурлило —
И адова прорвалась сила,
Взметнувшись в синеве.

Предотврати беду, Всевышний!..
Девчушка в сарафане пышном
Спешила с мамой в детский сад…
Но смертоносный дым неслышно
Спускался на сады и крыши,
Жизнь превращая в ад…
Набатом сердце бьётся громко,
Как только вспомню я ребёнка
С недетской мукою в глазах…
Небытия и жизни кромка
Здесь оборвалась гулко, ломко,
В сердца вселяя страх.

За чью преступную беспечность
Заплачено страданьем вечным
На десять жизней наперёд?!
Ген, словно мастер дел заплечных,
Проклятым атомом помечен,
В крови ещё живёт.

Когда в стране так часто плачут дети,
Когда у них не безмятежны сны,
Мне кажется, что я за всё в ответе,
Что в этом – доля и моей вины.

Когда ещё сироты есть на свете,
Когда тепла не вдоволь и еды,
Мне кажется, что я за всё в ответе,
Что это я не отвела беды.

Когда грохочут войны на планете,
Спасенья нет от дыма и огня,
Мне кажется, что я за всё в ответе,
Мне кажется, что виновата я.

Разумны будьте, взрослые и дети,
Храните дом по имени Земля,
Чтоб все мы просыпались на рассвете
От счастья и от песен соловья.

Вновь застыли в минуте молчанья
Часовые у братских могил.
Маршируют полки, шаг чеканя…
В небе голубь кружит, белокрыл —
Словно чья-то душа прилетела
Посмотреть с высоты на живых…
На гранит опустился – на стелу,
Встрепенулся – и тоже притих…
Не оплакивать будем – гордиться
Каждым павшим в далёких боях,
Каждым, ставшим прекрасною птицей,
Что застыла на серых камнях.
Видно, так суждено для России:
Самых лучших терять сыновей,
В горьком трауре черпая силы,
Становиться добрей и сильней.

Когда леса и рощицы
Вновь полыхнут пунцово,
Мне кажется: полощется
Опять метель свинцовая,
Что каплями кровавыми
Трава и мох облиты…
Под ними парни бравые
Лежат, землёй укрыты.

Костром горят по осени
Рябина и калина
В краю моём болотистом,
Где зреет журавина [1] Журавина – так на Псковщине называют клюкву. .

Веками крепость Острова
Врагам отпор давала,
Булатом, пикой острою
И пулей привечала.
И, множа славу гордую,
Сынов своих теряя,
Обильно ягод гроздьями
Округу озаряла.

В чеченской битве с ворогом
За честь родной Отчизны
Погибли дети города —
Стал Остров местом тризны.
Застыли в скорбной горести
Не венчаны подруги…
Полны калинной горечи,
Стоят леса в округе.

Костром горят по осени
Рябина и калина
В краю моём болотистом,
Где зреет журавина.

Есть белые птицы с белыми крыльями,
Белые лошади с белыми гривами,
Есть белые люди с белыми душами:
Живут они ладно, Богу послушные.
А где-то есть рядом чёрные демоны.
Белому миру доводятся кем они?
Чёрные птицы – в кружении алчущем,
Чёрные нелюди – помыслы страшные!

Молитвенны люди с белыми душами:
«Отец, упаси! Все храмы порушены!»
В ответ услыхали: «Нет вам спасения,
Доколе смиренны в уничижении!
Сложены крылья? Но вы же не сломлены —
Силой воспользуйтесь вашей огромною!
Лица, смотрю, стали маскою смертною?
Где воля к победе ваша безмерная?!»

И, размахнувшись могучими крыльями,
Тьму разогнав белоснежными гривами,
Рать поднялась православных послушников
С лицами светлыми, с чистыми душами.
В ужасе пятилась тьма покорённая
С чёрными душами, с мыслями чёрными.
Правда и Свет поднялись исполинами.
Их прославляли хвалебными гимнами

Белые птицы – лебеди гордые,
Белые кони – с поступью твёрдою,
Белые люди – с чистыми душами
И поколения – вслед им идущие!

Я молюсь за тебя, причинившего боль,
Я молюсь о тебе, дочке жизнь поломавшем.
Я молюсь за здоровье твоё и за счастье —
Я молюсь о тебе, я скорбею с тобой!

Я прошу у Небес очищенья души,
Я прошу у Всевышнего памяти ясной.
Ты поверь, что пришёл в этот мир не напрасно
И задачу свою ты ещё не свершил.

Я молюсь о тебе… Может, кто-то ещё
Сможет так горячо за тебя помолиться?
Пусть молитвы слетят, словно лебеди-птицы,
Подставляя тебе то ль крыло, то ль плечо!