Франко Праттико - Перчинка (не полностью)

- Катари! Катар-и-и!

На этот зов в дверях появлялась маленькая тощая женщина.

- Что там еще? - спрашивала она, тяжело переводя дыхание.

- Поторапливайся, когда я зову! - взвизгивал мужчина. - Принеси пакет и перо.

Женщина скрывалась в доме. Через несколько минут она снова показывалась на пороге с деньгами, старой клеенчатой тетрадью и пером в руках. Старьевщик, бормоча себе под нос, писал что-то в тетради, брал деньги и возвращался в лавочку, возле которой стоял длинный хвост бедняков, желавших продать свои жалкие пожитки, чудом уцелевшие во время войны.

Перчинка так увлекся, наблюдая за этой сценой, что только к полудню вспомнил, что ничего еще не ел и не пил со вчерашнего дня. В ту же минуту мальчик почувствовал прямо-таки волчий голод и невыносимую жажду. Не долго думая он подошел к мужчине, сидевшему в кресле. Однако тот продолжал смотреть в другую сторону, притворяясь, что не заметил его.

- Не дадите ли мне стакан воды? - со вздохом спросил Перчинка. - Я очень хочу есть и пить.

- Значит, водичкой закусишь и сыт? А? - захохотал мужчина.

Он был так толст, что просто не верилось, что человек может так разжиреть. Казалось, он вот-вот раздавит ветхое кресло, которому выпала печальная участь нести на себе такую тушу.

- Стакан воды скорее дадут, чем кусок хлеба, - простодушно ответил Перчинка, не заметивший иронии толстяка.

- Ага! - подхватил толстяк, которому, как видно, просто хотелось поболтать. - Зачем же ты в таком случае говоришь, что тебе хочется есть?

- Как - зачем? - удивился мальчик. - Да потому, что я правда есть хочу.

- Ну, а с какой стати ты сообщаешь это мне? - поинтересовался мужчина. - Пойди и скажи об этом своему отцу.

- А где я его возьму, отца-то? - сердито буркнул Перчинка.

Мужчина с трудом повернул голову, сливавшуюся с невероятно жирной шеей, и взглянул на мальчика.

- Эй, малец! - весело сказал он. - Да ты, я вижу, врунишка. Уж не думаешь ли ты, что можешь перехитрить меня? Я, брат, столько перевидал на своем веку, что ой-ёй-ёй!

Однако все это толстяк произнес таким дружеским то

ном, что Перчинка решил не уходить и уселся на землю рядом с его креслом.

- Что же, значит, вы даже воды мне не дадите? - спросил он.

Вместо ответа толстяк повернул голову к двери своей хибарки и крикнул:

- Катари!

На пороге появилась уже знакомая Перчинке женщина. Однако теперь он мог рассмотреть ее как следует. Женщина была худа как щепка, с истощенным болезненным лицом, которое казалось еще более худым рядом с заплывшей жиром физиономией мужа.

- Принеси стакан воды! - приказал толстяк. Женщина пожала плечами и повернулась, чтобы

уйти. Но муж снова остановил ее.

- Катари! - свирепо взвизгнул он. - Куда ты летишь как угорелая? Стой и слушай. У нас должны остаться вчерашние макароны. Так вот, разложи их на две тарелки, одну мне, другую моему другу, - улыбаясь и подмигивая в сторону Перчинки, добавил он.

- Еще что! - уперев руки в бока, закричала женщина. - Теперь мы должны кормить всяких бродяжек!

Глаза толстяка загорелись бешенством.

- Молчать, дура! - завизжал он. - Пошла! Ну! Кому говорю!

Женщина молча скрылась за дверью. Через некоторое время она появилась снова, неся две тарелки и кружку с водой.

- Работой лучше бы какой занялся! - окинув мальчика недобрым взглядом, буркнула она.

- Ой, что вы, синьора! - с неподдельной искренностью воскликнул Перчинка. - Кто же мне ее даст, работу?

Он все еще сидел на земле у ног своего толстого защитника, который, казалось, был очень доволен новым знакомством.

- Я тебе дам, - неожиданно сказал толстяк. - Хочешь работать?

Перчинка ответил не сразу.

- А что нужно делать? - предусмотрительно спросил он.

Мужчина весело расхохотался.

- По-моему, тебе больше всего по душе бродяжничать, - заметил он. - Ну ладно. Ты вроде паренек бойкий, - продолжал толстяк, с трудом наклоняясь к мальчику, насколько это позволяло ему его необъятное брюхо. - А я вот, как видишь, с места двинуться не могу, - добавил он. - Совсем развалина...

- Едите слишком много, хозяин, - спокойно возразил Перчинка.

Толстяк не обиделся.

- На все воля божья, - со вздохом сказал он. - Раньше, правда, был такой грех. А вот как война началась, так уж совсем не то.

- Да, как война началась - не то!.. - сокрушенно покачав головой, повторил Перчинка, исподтишка лукаво взглянув на толстяка.

- А ты не передразнивай! - краснея от злости, крикнул тот. - Не то я тебе таких оплеух надаю!

- Так о какой работе вы говорили, хозяин? - невозмутимо осведомился Перчинка самым вежливым тоном.

Однако толстяк еще не успокоился и сидел красный как рак.

- Не хватало еще, чтобы каждый щенок насмехался над самим доном Дженнаро с Рынка! - сердито пищал он. - Люди поважнее тебя, взрослые, и то не смеют...

- Что я должен делать, хозяин? - снова спросил Перчинка.

Смиренный тон мальчика смягчил наконец гнев дона Дженнаро. Снова безуспешно попытавшись наклониться к мальчику, он уже совсем другим тоном сказал:

- Видишь ли, это тонкая штука. Сумел бы ты разносить пакеты по адресам?

- А что за пакеты? - поинтересовался мальчик.

- Это не твоего ума дело, - ответил толстяк. - Пакеты, и всё тут.

- А если меня сцапают? - спросил Перчинка.

- Да что они тебе могут сделать? - возразил дон Дженнаро. - Ты кто? Мальчишка! Что с тебя взять? Ну скажешь, что нашел, и делу конец.

- А тяжелые они, эти пакеты?

- Да какие там тяжелые! Пушинка! Масло, немного спагетти, кофе... успокоил его мужчина.

- А сколько вы мне за это платить будете? - спросил Перчинка.

Дон Дженнаро бросил на мальчика быстрый взгляд и пробормотал:

- Ладно, там видно будет... Посмотрим, как ты себя будешь вести. Я ведь тебя не знаю. Кто ты, откуда?.. Кто мне поручится, что ты не стянешь чего-нибудь?

- Вы - дон Дженнаро с Рынка, а я - Перчинка, - с достоинством возразил мальчик. - Как же я могу у вас украсть?

- Как, как тебя зовут? - удивленно переспросил толстяк. - Перчинка? А другого имени у тебя нет? Ну ладно, дело твое. Только так и знай: если что украдешь, я тебя из-под земли достану, уж это будь покоен. Я-то с этого кресла не двинусь, но у меня есть люди, которые двигаются лучше меня... Понял?

Еще бы, Перчинка слишком хорошо знал преступный мир Неаполя, чтобы не понять все значение слов дона Дженнаро.

- Я живу под монастырем капуцинов, - сказал он просто.

Дон Дженнаро сразу понял, в чем дело.

- Ага! - удовлетворенно заметил он. - Значит, ты действительно сирота. Так, так. Ну что ж, этак, пожалуй, даже лучше. Ну как, решил?

- Как вы... - коротко ответил Перчинка.

Он уже покончил с макаронами и теперь стоял перед доном Дженнаро, сладко потягиваясь всем своим худеньким телом.

- Приходи завтра утром, - буркнул толстяк. Перчинка повернулся и побежал домой. Глядя ему вслед, дон Дженнаро удивленно покачал головой. Такой маленький, совсем еще мальчонка, а вот поди ж ты! Обделывает дела не хуже взрослого.