Франко Праттико - Перчинка (не полностью)

- Хм, Перчинка! - бормотал себе под нос дон Дженнаро с Рынка. - Из него выйдет толк, это уж как пить дать! У таких есть жилка... они своего не упустят! Не то что этот растяпа, мой сын!

Между тем Перчинка не спеша брел по залитым солнцем улицам города, на которых снова царило необычное оживление. Нет, это не было буйное ликование, охватившее всех вчера вечером, когда пришло сообщение о перемирии. Вчера все были словно опьянены радостью, сегодня же казалось, будто весь Неаполь поднялся на ноги и, не жалея сил, начал трудиться, чтобы наладить свою обычную жизнь. Нет, никакие бомбы не смогли убить живую, деятельную душу города.

Гигант, распростершийся у ног Везувия от Сан Джованни до Мерджеллина, залечивал раны и готовился наверстать потерянное время.

Прежде всего нужно было позаботиться о пропитании. И вот тут-то на первый план вылезли и дон Дженнаро со всей его контрабандой, и бродячие торговцы, появившиеся в невиданном количестве и наводнившие все площади, и, наконец, просто какие-то люди, которые только тем и занимались, что продавали, меняли и доставали. Улицы заполнились людьми. Они бегали, толкались, кричали, продавали, покупали. И все это в тени еще свежих развалин, под мрачными взглядами немецких солдат, которые как будто совсем и не думали убираться восвояси.

Время от времени раздавался чей-нибудь возбужденный крик:

- Германия капитулировала!

Тогда десятки голодных глаз обращались к военным складам и казармам, где расположились немцы. Чего-чего в них только не было: и продукты, и одежда, и даже танки, застывшие на изрытых окопами окраинах города.

На улицах все чаще можно было встретить итальянских солдат. С одним из них Перчинка столкнулся у самых дверей монастыря. Солдат сидел на камне, старательно отдирая с воротника звездочки. Это был молодой парень, приземистый и чернявый. Заметив остановившегося рядом мальчика, он покраснел.

- Говорят, немцы всех нас собираются того... упечь куда-то... - словно оправдываясь, заговорил солдат. - А мне это ни к чему, я домой хочу.

Перчинка сочувственно кивнул.

- Постой, - вдруг сказал он, - а разве война не кончилась?

- Кончилась-то кончилась, - откликнулся солдат. - Для нас. А немец воюет.

- Значит, немцы всё еще за войну? - удивленно спросил мальчик.

- Немцы-то? - поднял голову солдат. - Немцы, брат, психи, по ним смирительная рубашка плачет. А я домой подамся, мне рисковать ни к чему, повторил он и, подозрительно оглядевшись по сторонам, сунул в карман споротые с гимнастерки звездочки.

- Ну и куда ты теперь? - спросил, помолчав, Перчинка.

Ему очень понравились споротые солдатом звездочки, и он твердо решил про себя попросить их у него, тем более, что солдату они теперь совсем не нужны.

- Я-то? - переспросил тот. - В Калабрию. Там наша деревня, и семья у меня там. Стосковался по своим - сил нет, два месяца никакой весточки от них не имею.

- Как же ты доберешься до этой своей Калабрии? - поинтересовался Перчинка.

- А пешком, - охотно ответил парень, тяжело опускаясь на камень, лежавший на самом солнцепеке, и продолжая озираться, словно опасаясь, что вот-вот появится кто-то, с кем ему очень не хотелось бы встречаться.

- Устал? - спросил мальчик, заметивший, с каким наслаждением солдат вытянул ноги.

- От самого Кампобассо топаю. И все пешком, - ответил тот.

- Знаешь что, - уже совсем другим тоном сказал Перчинка, - если хочешь поспать, можешь зайти ко мне.

Солдат недоверчиво посмотрел на мальчика.

- Куда к тебе? - после некоторого колебания спросил он.

- А вот сюда, - ответил Перчинка, топнув ногой, - под землю. Будь спокоен; - добавил он, - если тебя даже искать вздумают, то уж там-то никогда не найдут.

Подумав немного, парень молча двинулся за Перчинкой, и через минуту оба уже шли под тихими сводами подземелья.

- Вон там - солома, - проговорил Перчинка, указывая на то место, где недавно спал Марио, - если хочешь, устраивайся и спи.

Солдат с наслаждением стянул тяжелые ботинки.

- Однако тут свежо! - пробормотал он.

- Послушай, - робко начал Перчинка, - если тебе не жалко...

- Заплатить? - поднял голову солдат. - Не могу, друг. Веришь, ни единой лиры. Оставалось две, и те на еду потратил.

- Нет... - возразил Перчинка. - Если тебе не жалко, подари мне звездочки.

Солдат рассмеялся:

- Да на что они тебе?

- Так... - тихо пробормотал мальчик. - Они мне нравятся.

Солдат полез в карман, достал звездочки и, протягивая их Перчинке, серьезно сказал:

- На, держи. Только о том, что это я их тебе дал, - ни гугу. Понял? Я ведь их просто так, на всякий случай снял. А если об этом пронюхают, меня по головке не: погладят!

Но Перчинка уже не слушал. Проверив карманы своих стареньких штанов, которые он сам много раз штопал и зашивал, мальчик бережно опустил две серебристые звездочки в один из них, оказавшийся без дыр, и, махнув на прощание солдату, убежал наверх. Последний сразу же повалился на солому и уснул мертвым сном.

Выйдя из монастыря, Перчинка направился на площадь, где обосновался торговец арбузами, у которого работали Винченцо и Чиро. Пока Чиро кричал, зазывая покупателей - что выходило у него даже лучше, чем у самого торговца, - Винченцо потихоньку от хозяина опустил в руки Перчинки, который прошел сзади, хороший ломоть спелого арбуза.

Глава VIII

РУЖЬЯ ПРОФЕССОРА

Прошло несколько дней, насквозь пронизанных ярким сентябрьским солнцем и ликованием по случаю окончания войны. И вдруг все померкло. Солнце спряталось за густую пелену туч, война, с которой, казалось, было уже покончено, снова тяжким бременем легла на израненный город. Даже Перчинка заметил эту перемену. Бегая с поручениями дона Дженнаро и разнося пакеты с маслом или хлебом, добытым контрабандой, он с каждым днем все яснее видел, что город снова меняет свой облик.

Неаполитанцы и оглянуться не успели, как немцы уже захватили все жизненно важные для города пункты. Они беспрепятственно проникали во все важнейшие экономические и стратегические центры Неаполя и спокойно там обосновывались. Теперь, например, частенько можно было увидеть церковь, вход в которую охранялся танком. И такая необычная охрана выставлялась вовсе не потому, что немецкие солдаты собирались слушать там мессу. Нет! Это просто-напросто означало, что в подвалах церкви немцы разместили свой склад боеприпасов. Все городские казармы одна за другой переходили в руки немцев, а итальянских солдат, занимавших эти казармы, переводили в другое место.

Как-то, проходя с большим свертком в руках по площади Викария, Перчинка заметил на углу большую толпу. Мальчик подошел поближе и увидел, что люди молча толпятся вокруг небольшой группы итальянских офицеров и солдат, которые молча, с бледными лицами стоят перед двумя немцами. Немцы были в стальных шлемах, надвинутых на глаза, с автоматами наперевес, готовые, как сразу было видно, в любую минуту открыть огонь.