Начало гражданской войны.

Донесение уполномоченного Кубанского краевого правительства при Всевеликом войске Донском, П.Л. Макаренко, от 4 августа.

Генерал Краснов 20 мая 1918 г. письменно просил генерала Деникина оставить кубанцев самих бороться с большевиками, а добровольческой армии итти взять Царицын, а затем двигаться историческими путями на Москву. 23 мая ген. Деникин ответил ген. Краснову отказом. Уведомление председателя кубанского краевого правительства Л.Л. Быча на имя уполном. П.Л. Макаренко от 2 июня 1918 г.

Впоследствии, не без участия Краснова, на границах Дона, в Воронежской губернии, была образована добровольческая армия под командой ген. Иванова. Армия очистила от большевиков 2/3 Воронежской губернии, несла с собой чисто монархические лозунги. В тылу ее пороли мужиков, отнимали у мужиков землю в пользу помещиков, восстанавливали земских начальников, исправников. Осенью 1918 года армия эта была окончательно уничтожена восставшими крестьянами. Остатки укрылись на Дону.

Донесение уполномоченного кубанского краевого правительства при Всевеликом войске Донском от 29 июня 1918 г., № 51.

Герцог Лейхтенбергский — генерал-майор, бывший командир 4 казачьего полка, служил в Преображенском полку. Полковник Кунаков — казак, бывший жандармский офицер.

Письмо ген. Краснова к Вильгельму напечатано в ст. Краснова «Всевеликое войско Донское», помещенной в этой же книге (стр. 142–144); поэтому мы выпускаем его изложение из текста настоящей статьи. Ред.

Из книги «Четыре разгрома». Перев. с латышского. Ред.

Точнее следовало бы сказать: «части кадетской партии». Основное ядро кадетов, в том числе и все члены «Союза возрождения России», было «антантофильским». Ред.

Десант в Архангельске был высажен лишь 2 августа, притом не французами, а англичанами. Ред.

Из книги ген. К.В. Сахарова «Белая Сибирь». Мюнхен, 1923. Автор — ярый монархист, один из боевых генералов царской армии. После Октябрьского переворота он в Астрахани при Советской власти просидел полгода в тюрьме, но затем снова оказался на свободе и, пробравшись в Сибирь, вступил в ряды колчаковской армии.

Его книга любопытна не только собранным в ней фактическим материалом, но и тем, что рисует яркими красками отношение наших крайних реакционных кругов к более «левым» белогвардейским группировкам и дает, таким образом, ценный материал для изучения классовой борьбы в период гражданской войны. Автор чужд увлечения антантовской «демократией» и потому не считает нужным скрывать, что интервенция союзников принесла огромный вред «русскому делу». С этой точки зрения автору видно гораздо яснее, чем «левым» белогвардейцам, что союзные интервенты стремились лишь использовать Россию ради своих империалистических целей, и он без утайки описывает те их подвиги грабежа и насилия, о которых стыдливо умалчивают «демократические» сторонники интервенции. В этом отношении любопытно описание разграбления русского государственного имущества прославленным чехо-словацким корпусом.

В интересах связности изложения, мы приводим здесь целиком главу из названной книги, посвященную истории чехо-словацкого корпуса в царской, советской и белогвардейской России вплоть до его эвакуации в 1920 г., хотя только начало этой истории относится к тому периоду, которому посвящен настоящий том. Составитель.

О методах этой «борьбы за демократию» можно судить по нижеследующей выдержке из той же книги Сахарова «Белая Сибирь», где речь идет о путешествии автора по территории учредиловцев, после бегства его из Советской России:

«Из Уральска я отправился автомобилем в Бузулук, чтобы оттуда проехать через Самару в Уфу, в новый главный штаб, для получения назначения.

Путь до Бузулука, сам этот городок самарских черноземных степей, дальше тряский вагон до Самары, набитый пассажирами так, что в четырехместном купе нас уплотнилось десять человек, — все дышало какой-то сумятицей, взволнованностью, неуверенностью. Крестьяне бузулуцкого большого села Марьевки, где мы остановились на ночлег из-за поломки автомобиля, жаловались мне на чехов и на новое правительство учредителей за то, что те произвели жестокую экзекуцию этого села.

— Вишь ты, ваше благородье, или как тебя называть, не знаем, у нас некоторые горлотяпы отказались итти в солдаты, ну, к примеру, как большевики они. А мы ничего, мы миром решили итти. Скажем так: пол-села, чтобы итти в солдаты, а пол-села против того.

— Пришли эт-то две роты чехов и всех перепороли без разбору, правого и виноватого. Что ж, это порядо-ок?

— Да еще как-то пороли! Смехота! Виновных-то, самых большевиков, не тронули, а которых, хорошие мужики, перепороли. Вон дядя Филипп сидит, сидеть не может, а у него два сына в солдаты в народную армию ушли.

Крестьяне сочувственно и безобидно засмеялись, а дядя Филипп неловко заерзал на лавке.

— Что ж, барин, и когда конец будет этому? Кто порядок-то установит? — обратился ко мне с вопросом старый крестьянин в армяке и лаптях. Все сдвинулись ближе.

Я старался объяснить им, что теперь порядок можно установить только самим нам, всем сообща, покончив с большевиками. Слушали крестьяне молча, а в конце дядя Филипп ответил за всех:

— Эх, не то, барин, — нам бы какая власть ни была, — все равно, только бы справедливая была, да порядок бы установила. Да чтобы землю за нами оставили. Если бы землю-то нам дали, мы бы все на царя согласились.

— Да уж чего тогда бы лучше, — раздались голоса в толпе»…

«Они расхищают частное имущество, частные грузы, частью отдают чехам по баснословно дешевой цене, частью грузят при содействии чехов на иностранные пароходы, будто в Советскую Россию, а частью сами распродают исподтишка японцам и другим иностранцам.

«Члены правительства Медведева спешат за границу. Бежит жена министра финансов Никифорова, кооператор Ландсберг с 12 чемоданами платины, Огарев и др. Власть приказывает не осматривать их вещей». («Чехи и эсеры», газета «Дело России» 1920 г., № 10).

«Архив Русской Революции», т. X. Берлин, 1923.

Речь идет о Корниловском мятеже против Врем. Правительства 26–31 августа 1917 г. Ред.

Рига была занята немцами 20 августа 1917 г. Ред.

Вероятно, опечатка. Должно быть «Казань». Ред.

По вопросу о контр-революции в Сибири и, в частности, о первых шагах ее, — «нелегальном» Сибирском Правительстве, Зап. — Сибирском Комиссариате и Омском Правительстве до Колчака, — главнейшим произведением заграничной белогвардейской литературы служит книга бывш. управляющего делами этих правительств Гинса «Сибирь, союзники и Колчак» (2 больших тома, Пекин 1921 г.). К сожалению, книга эта написана достаточно бездарно и представляет собой в общем бессвязное и бессистемное описание отдельных эпизодов, при котором за мелочами часто теряется общая картина. Мы сочли все же необходимым познакомить читателей с некоторыми частями этой книги, в которых сравнительно менее тускло отразились моменты классовой борьбы в этот первый период организации сил сибирской контр-революции.