Иван Кожедуб - Верность Отчизне. Ищущий боя

— Интуитивно чувствую, — говорит он, — пора вылетать. Но еще темновато.

Невольно поднимаем головы. Всматриваемся в сторону запада. И вдруг раздается отдаленный гул. Он доносится с северо-запада. Поворачиваю голову и вижу большую группу «фокке-вульфов». Они уже перешли в пикирование.

Я крикнул:

— Нас атакуют «фоккеры»!

Засвистели бомбы. Противник нас упредил: мы не успели вылететь наперехват.

— По щелям! — приказывает командир.

Прислушиваюсь к звуку падающих бомб, к реву самолетов. Несколько бомб пролетело с шипением — значит, совсем рядом; другие со свистом упали дальше.

На душе тревожно. Успели ли товарищи укрыться? Хорошо, что замаскировали самолеты. Но убережет ли их маскировка?

Пулеметно-пушечный обстрел. Значит, все бомбы уже сброшены. Второй заход. Раздается оглушительный грохот: столкнулись два самолета. Они развалились и упали где-то на окраине аэродрома.

Теперь с «фоккеров» бьют под углом в 90 градусов. Смотрю на часы: прошло пятнадцать минут. Противник, вероятно, решил блокировать аэродром. Очевидно, сейчас прилетят бомбардировщики.

Вблизи линии фронта таких аэродромов, как наш, три. И, конечно, врагу это не нравится. Прошло двадцать долгих минут, а фашисты все не уходят.

Но вот все стихло. Вылезаю из щели. Тревожно осматриваюсь и вздыхаю с облегчением: вижу командира, товарищей, среди них — Куманичкин, Титаренко.

У командира встревоженное, суровое лицо. Он дает команду проверить весь личный состав.

Оказалось, во время налета была убита официантка из батальона аэродромного обслуживания. Пройдя долгий военный путь, она погибла незадолго до победы. Несколько техников полка получили ранения. Среди летного состава потерь не было. Летчики дежурного звена успели выскочить из машин, два самолета сгорели. Больше пострадал соседний полк «ЯКов»: там не придали такого значения маскировке, и урон ему был нанесен немалый.

Во время налета проявил отвагу и находчивость Давид Хаит. Он бросился к раненому технику на помощь, не обращая внимания на обстрел. Сорвал с себя рубашку, разодрал ее, перевязал техника и вынес в лес, за что был награжден медалью «За отвагу».

С того дня мы еще в сумерках стали поднимать в воздух самолеты на барражирование, чтобы вовремя перехватить и сковать воздушного противника, который все время делал тщетные попытки штурмовать наш аэродром.

Войска на Берлинском направлении продолжали с боями переправляться на западный берег Одера, расширять плацдармы.

Враг направлял к району боев большие группы «фоккеров». Сбросив бомбы, они действовали как истребители. Немцы пытались воспользоваться плохими метеорологическими условиями — самолеты маскировались облаками, — шли на все, лишь бы сбросить бомбы на наши войска.

Наш полк усилил активность. Летчики по нескольку раз в день вылетали на боевое задание. Завязывались сильные воздушные бои. На нашем фронте появились модернизированные «Фокке-Вульфы-190» — с мотором водяного охлаждения. Но нам еще не доводилось с ними встречаться: мы даже не знали их силуэты. Они развивали большую скорость и в основном предназначались для ведения воздушного боя. Но, несмотря на все свои ухищрения, противник во время налетов на наши плацдармы и переправы нес большие потери и стал уклоняться от боя.

10 февраля Титаренко и я возвращались с охоты без добычи.

Перелетели Одер. Слышу по радио свои позывные. Узнаю голос командира полка. Чувствую — он встревожен. Сообщает, что над аэродромом появились два немецких самолета, как будто «мессеры». Так случилось, что наших самолетов в воздухе не было, а поднять наперехват нельзя: на взлете враг мог сбить. Увеличиваю скорость и вижу два самолета незнакомых очертаний: нос напоминает «Мессершмитт-109», а хвост — «фоккера». Ясно — это и есть немецкая новинка.

С ходу атакую ведущего. Открываю огонь. От «фоккера» что-то отлетело, и за ним потянулся широкий белый шлейф. Очевидно, пробита водосистема. Второй скрылся в облаках.

Подбитый самолет пошел к земле в стороне от аэродрома. Но вдруг снова стал набирать высоту: видимо, летчик рассчитывал дотянуть до своих — ведь линия фронта рядом.

Нет, тебе не уйти! Даю вторую очередь. Вспыхнул мотор. Самолет стал падать. И вдруг от него снова что-то отделилось.

В воздухе появился белый купол парашюта. Его несло к нашему аэродрому.

Первым ко мне на аэродроме подбежал Куманичкин:

— Поздравляю с пятидесятым: сбил, как говорят, с доставкой на дом! Фашист приземлился невдалеке от аэродрома, попытался удрать в лес, да наши техники мигом его поймали.

Мы с Куманичкиным и Титаренко отправились на КП, где командир вел допрос гитлеровского летчика. Хаит бойко переводил показания пленного — белобрысого, в белой замшевой куртке, измазанной грязью. Под правым глазом у аса красовался внушительный фонарь.

Фашист пытался сдержать дрожь. Поглядывая на нас исподлобья, с важностью сообщил, что он — сын знатного немецкого барона, недавно переброшен в числе других фашистских асов с западного фронта, где сбил восемь англо-американских самолетов. Сынок барона поинтересовался, кто его сбил. Узнав, вдруг стал заискивающе улыбаться, протянул мне руку и что-то залопотал: оказывается, поздравлял с победой. Его заискивание было мне противно, и я резко повернулся к нему спиной.

Фашисты, цепляясь за малейшую возможность спастись от окончательного краха, пытались надежно прикрыть Берлин. Плотность зенитного огня тут была такой, что буквально каждый метр простреливался. Над городом все время барражировали немецкие истребители.

И вот однажды я получил задание в паре с Титаренко вылететь на охоту в район Берлина и попутно произвести разведку аэродромной сети.

— Рискованный полет! — сказал мне Чупиков. — Подготовьтесь самым тщательным образом и смотрите в оба.

На высоте 6000 метров перелетаем линию фронта, приближаемся к Берлину с юга. Увеличиваю скорость. Зенитки молчат.

Несмотря на большую высоту, вижу берлинские аэродромы, и особенно отчетливо аэродром Темпельхоф.

Молчание земли всегда что-то в себе таит: вероятно, поблизости в воздухе невидимые нам самолеты.

Осматриваю воздушное пространство и замечаю впереди, ниже и правее нас, четверку «Мессершмиттов-109». Они барражируют над восточной окраиной Берлина.

Только я хотел атаковать, как в наушниках шлемофона раздался тревожный голос Титаренко:

— Сзади «мессеры»!

Быстро разворачиваемся в лоб атакующим, чтобы сразу отбить удар. И вовремя: огненная трасса прошла мимо нас. Рядом проскочили два «мессершмитта». Вот почему молчали зенитки!

С набором высоты разворачиваюсь вслед за врагом. Четверка впереди тоже начинает заворачивать к нам. Используя преимущество в высоте, перевожу самолет в пикирование и атакую. Но тут пара, которая проскочила вперед, начала приближаться. Пришлось снова набрать высоту. И вот я немного выше пары. Летим на встречных курсах. Открываю огонь.