Лев Годованник - Тайные гастроли. Ленинградская биография Владимира Высоцкого

В общем, Николай Бондаренко и не пытался отрицать, что решение пригласить в институт Высоцкого принимал сам. При этом Николай Филиппович, в отличие от других руководителей, никаких серьезных проблем по партийной линии в связи с этим не имел. Почему? Благодаря хорошим отношениям с первым секретарем Ленинградского обкома товарищем Романовым (о чем до меня дошли не вполне правдоподобные слухи)? И, может быть, про предполагаемый концерт Высоцкого в обком «стуканул» кто-то другой, а Николаю Филипповичу просто «повезло» – «вовремя» обострилась язва желудка? Но вот вопрос: почему же аналогичные скандалы не возникали в связи с другими концертами Высоцкого в нашем городе?

Однозначного ответа у меня нет, но рискну предположить: несмотря на некоторую экспрессивность и неоднозначность суждений, Сергей Мелещенко оказался прав в главном – всему виной были внутриинститутские интриги, одна из сторон которых решила воспользоваться «запрещенным» Высоцким для сведения счетов с оппонентами.

Но обратим внимание: в процесс организации этого концерта вмешались сотрудники правоохранительных органов, а не только партийные работники. Они знали, что приедет Высоцкий, они знали, что ему заплатят 200 рублей, что деньги собраны и что происходить это будет без каких-либо мер предосторожности. Тогдашние законы вполне позволяли возбудить по данному факту (если, конечно, специально для этого дать концерту состояться) уголовное дело и предъявить в рамках этого дела обвинение самому Высоцкому, например по статье 153 советского Уголовного кодекса – «частнопредпринимательская деятельность». Эта статья, кстати, предполагала наказание до 5 лет лишения свободы с конфискацией имущества.

Но почему-то 27 июня 1972 года представители Выборгского райкома КПСС и сотрудники ленинградского КГБ не дождались, пока состоится концерт, чтобы привлечь Высоцкого к уголовной ответственности. Более того, данная ситуация вообще не имела процессуальных последствий – как будто правоохранительные органы решили ее не замечать.

В общем, эта история навсегда останется под знаком вопроса. Тем более что теперь уже абсолютно неважно, кто кого хотел дискредитировать.

История про несостоявшийся концерт Высоцкого в Агрофизическом институте на этом могла бы закончиться, когда бы не непредсказуемый характер пытавшегося его организовать Сергея Мелещенко. Во время общения с этим человеком я попросил его поделиться своими личными впечатлениями от общения с Высоцким.

Ответ на мою просьбу превзошел все ожидания.

Насколько я понял, Владимир Семенович Высоцкий и Сергей Николаевич Мелещенко друг другу сразу не понравились. Эмоциональный диссонанс, по-видимому, начался еще в машине по дороге от «Астории» к зданию института. Если верить Сергею Мелещенко, то Высоцкий все время молчал, а потому Сергей Николаевич решил завести светский разговор. С его слов этот разговор начался примерно так:

«Знаете, Владимир Семенович, – якобы сказал Мелещенко, – аудитория у нас не простая, а культурная, потому что мы долго приучали наш серый народ к вашим песням. Вот был у нас перед Новым годом концерт художественной самодеятельности, и мы там в качестве заставки вашу песню про шпиона использовали. Только вот вместо слов „опасаясь контрразведки, избегая жизни светской…“ мы пели „опасаясь контрразведки и девятой пятилетки“! Эту песню исполнял я, и вы знаете, народу даже больше понравилось».

Можно предположить, что Высоцкому это совсем не понравилось – он терпеть не мог, когда кто-то пытался что-то поменять в его песнях. По словам Сергея Николаевича, Высоцкий на его слова вообще никак не отреагировал и стал рассказывать какой-то пошлый анекдот, обращаясь при этом не к Сергею Николаевичу, а к сидевшим в машине водителю и молодой женщине. Та была одета в яркое желтое платье. Учитывая экспрессивность Сергея Николаевича, я могу предположить, что его разговор с Высоцким в машине мог начаться, например, со слов: «Я, Владимир Семенович, тоже вот занимаюсь самодеятельностью…»

Но это – мои домыслы, которые, наверное, не стоит воспринимать всерьез. Любопытно другое. После неудачной попытки организации концерта в Агрофизическом институте Сергей Мелещенко, по его собственным словам, решил все-таки продолжить свое знакомство с Высоцким, он подкараулил его у Дворца культуры Первой пятилетки после одного из спектаклей, подошел и сказал что-то типа такого: мол, так и так, Владимир Семенович, случился такой конфуз, и я вот хотел вообще поинтересоваться, правда ли, что вы запрещены?

Высоцкий, который, надо полагать, хотел поскорее забыть все, что было связано с Агрофизическим институтом, насколько я понял, не стесняясь в выражениях, сказал Сергею Николаевичу, что плевать он хотел на все запреты и что вообще хорошо бы было, если бы он, Сергей Мелещенко, больше не напоминал ему о своем существовании!

Как назло, в тот момент рядом с Высоцким якобы находилась та же очаровательная незнакомка в желтом платье, вместе с которой он ехал на концерт в Агрофизический институт. Когда Сергей Николаевич в этот раз подошел к Высоцкому, тот с девушкой по очереди садились на лошадь и фотографировались на фоне Мариинского театра.

Так что Сергей Николаевич, видимо, почувствовал себя уязвленным в присутствии одной и той же эффектной женщины дважды, после чего и создал по-своему уникальный словесный портрет Владимира Высоцкого. При встрече он охотно нарисовал мне его:

– Высоцкий был человеком абсолютно без юмора, с какими-то глубоко запрятанными комплексами неполноценности. Он привык царить, он нуждался только в той аудитории, которая была не на голову ниже его, а на три головы ниже. Он мог нормально общаться либо с люмпенами, либо со своими коллегами-актерами, причем комфортно ему было только с теми, кто все-таки хоть в чем-то был хуже него самого. А, например, на поэта Андрея Вознесенского он смотрел даже подобострастно, потому что тот – известный поэт, а Высоцкого поэтом не признавали. Правда, Вознесенский огромную бестактность позволил себе по отношению к Высоцкому, когда тот умер, – назвал его в своем стихотворении «меньшим братом». Это Высоцкого-то! Меньшими братьями вообще животных называют. А уж Вознесенскому до популярности Высоцкого было явно далеко, несмотря даже на официальное прижизненное признание. Но я-то еще тогда понимал, что Вознесенскому далеко до Высоцкого, только вот сам Высоцкий этого не понимал.