Арсений Замостьянов - Гений войны Суворов. «Наука побеждать»

Следовало спешить: Суворов не собирался откладывать разгром революционных армий даже на неделю. 19 апреля 1799 г., в Милане, старый фельдмаршал составляет диспозицию к походу союзных войск на реку По и далее — навстречу армии Макдональда. Он бы предпринял форсирование По ещё раньше, ускорив погоню за ослабленными французскими армиями, но хвалёное австрийское интендантство не обеспечило своевременно продовольствием, да и понтонов не хватало (пользовались трофейными).

Для блокады Миланской цитадели и содержания порядка в городе оставались войска генерала Латтермана.

По плану Суворова 36-тысячная главная союзная армия (в составе 18 000 русских и столько же австрийцев) должна была перейти По и Тичино и дать генеральное сражение армии Макдональда, разбив которую, следовало наступать на Турин, чтобы уничтожить Пьемонтскую армию. Тем временем осадная армия Края должна была осаждать крепости, лишая французов укреплённых оплотов. Гофкригсрат не утвердил казавшийся рискованным план Суворова, но русский фельдмаршал выступил на По, не дождавшись ответа из Вены. И в этих действиях Суворова не было наивности: он предполагал отрицательную резолюцию австрийского императора. Вена запрещала наступательные действия, не помышляла о генеральном сражении и только позволяла «овладеть какой-нибудь из крепостей, лежащих на правом берегу По в недальнем от неё расстоянии». Суворов воспринимал такие резолюции как издевательство над военным искусством, как предательство стратегических интересов антифранцузской коалиции. Необходимо было уничтожить революционные армии, тем самым пошатнуть власть Директории в Париже, поддержать монархическое движение в очагах революции. Наконец, нужно было освобождать Италию. Двусмысленность суворовского положения проявилась: отныне он будет всячески маневрировать вокруг да около повелений Вены… Австрия вскоре будет наказана за непонимание суворовской стратегии генералом Бонапартом и императором Наполеоном. А покуда за деревьями мелких интересов они не видели леса Истории.

К войскам 26 апреля под именем графа Романова прибыл молодой великий князь Константин Павлович, которого отец-император прислал для прохождения школы у Суворова. Теперь в армии находился представитель российского царского дома — таким образом, война во имя монархии воспринималась русским воинством как патриотический долг, который приходится осуществлять в необычных условиях европейского юга. В свите Константина Павловича прибыл к Суворову и его старый, многократно проверенный соратник по турецким и польским делам, герой Фокшан и Праги генерал Вилим Христофорович Дерфельден.

Французы отступали, оставляя войскам Суворова берега Тичино. Багратиона Суворов послал к Тортоне, где, по противоречивым сведениям, французский гарнизон ожидал подкрепления из Генуи. Тем временем Моро обосновался на стрелке рек По и Танаро, между крепостями Валенцей и Александрией. Там этот талантливый и властный революционный генерал приводил войска в порядок, готовясь к обороне. Основной корпус русских войск стоял в Павии. Действовал авангард под командованием генерал-майора Багратиона и авангардный отряд корпуса Розенберга, которым командовал генерал-майор Чубаров. 28 апреля Суворов приказывает Розенбергу занять Валенцу. Но там оказались сосредоточены многочисленные силы французов. Наступило время разведок боем, выяснения обстановки. Багратион двинулся к Нови, далеко опередив основные войска. Суворову удалось занять центральное положение между армиями Макдональда и Моро. У Борго-Франко, в семи верстах ниже Валенцы, генерал-майор Николай Андреевич Чубаров переправился через По. Здесь он, действуя небольшими казачьими отрядами, занял речной остров и деревню Басиньяно. Но французы стянули в Басиньяно превосходящие силы — и воинам Чубарова пришлось отступить на остров. На первое мая была назначена усиленная атака на Басиньяно, в которой принял участие и великий князь. Великий князь взялся командовать атакой, отодвинув в сторону Розенберга. Этим фактом и объясняют неудачу наступления. Сначала Чубарову удалось с боем занять деревню, но потом пришлось с потерями отступить. Два орудия достались французам, ранен был генерал Чубаров. Во всей операции принимали участие 2500 человек под командованием генерала Розенберга (разумеется, Розенберг не делил ответственность с великим князем), действиями которого уже были недовольны и Суворов, и император, предлагавший заменить Розенберга Дерфельденом. Суворов двинул войска на выручку Розенбергу, но водная преграда — река Танаро, разлившаяся после дождей, — помешала поспеть вовремя. К вечеру французские войска сосредоточились у Александрии, русские — у Борго-Франко. Суворову Розенберг писал, пытаясь оправдаться: «Как подчинённый, я виноват без оправдания. Но ежели Ваше Сиятельство примете труд исследовать поведение моё в предприятии занять Валенцию, ибо я повеление ваше о присоединении к армии получил, вошедши уже в дело, — то уверен, что прав буду совершенно». Генерал намекал на великого князя…

Розенбергу Суворов гневно пригрозил военным судом, а спасшего положение Милорадовича расхваливал: «Мужественный генерал-майор Милорадович, отличившийся уже при Лекко, видя стремление опасности, взявши в руки знамя, ударил на штыках, поразил и поколол против стоящую неприятельскую пехоту и конницу и, рубя сам, сломил саблю: две лошади под ним ранено. Ему многие последовали и наконец все, между ним, разные батальоны, переправясь, сзади соединились. Сражение получило иной вид, уже неприятель отступал, россияне его храбро гнали и поражали, победа блистала…» Но и тут, по мнению Суворова, командование повело себя не лучшим образом: «Как сзади себя слышат в барабан отбой и сбор, кобы в какой экзерциции, что последнее и там не нужно по исправности войска. Сии герои отступают, преследуемы неприятелем гораздо превосходнее их, и строятся у сигнала. Начинается пальба с прибавлением из-за реки войск, на которой множество гибнет людей». Участник сражения вспоминал о подвигах Милорадовича при Басиньяно: «Тут, кроме общей от картечи и пуль опасности, которою генерал Милорадович пренебрегал, разъезжая всегда впереди под выстрелами, смерть угрожала собственно ему, когда французский стрелок нацелил по нём в трёх шагах из-за куста и неприятельский офицер, наскакав, взмахнул уже саблею, чтобы разрубить ему голову, но Провидение оказало ему в сей день явное покровительство своё. Три лошади убиты под ним, четвёртая ранена. В сём-то сражении, видя общее замешательство войск, он схватил знамя и, закричав: «Солдаты! Смотрите, как умрёт генерал ваш», — поскакал вперёд…»