Т. Констебль - 352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн

Когда Гитлер завершил свой разговор о положении на Восточном фронте, он спросил собранных пилотов, что они думают об атаке строя американских бомбардировщиков? Фюрер болезненно воспринимал слабость германской ПВО. Курт Бюхлиген и другие асы, которые сражались на Западном фронте, считали, что необходимо дальнобойное оружие, например ракеты, чтобы сражаться с тяжело вооруженными «крепостями». Они также просили увеличить число истребителей, чтобы получить возможность отгонять многочисленные американские истребители сопровождения.

Гитлер внимательно слушал. Он сказал, что производство истребителей быстро увеличивается. Создаются и улучшаются ракеты. Затем он так охарактеризовал общую военную обстановку собравшимся фронтовым офицерам:

«Когда англо-американцы откроют свой второй фронт, мы устроим им второй Дюнкерк. Подводные силы получают новые лодки, которые перережут атлантические коммуникации. На Восточном фронте мы строим прочные оборонительные позиции. Русские истекут кровью, штурмуя их».

Фюрер говорил спокойно и уверенно. Магнетическое влияние его личности ощущалось почти физически. Эрих обнаружил, что его охватывает таинственное излучение, несущее с собой уверенность, которую излучает фюрер. Когда он обменялся рукопожатием с Гитлером, перед тем как покинуть Ставку, Эрих решил, что видит оптимиста, окруженного низкими лакеями и оппортунистами. То, что фюрер огражден от реальности стеной лжи, было очевидно. Такое положение не могло удовлетворить фронтовика. Однако Эрих был не единственным, кого беспокоил ход войны.

В Штутгарте он нашел свою возлюбленную встревоженной и испуганной, несмотря на очевидную радость новой встречи. Любимое лицо Уш мрачнело каждый раз, когда разговор касался войны, этого жестокого тирана, который держал их в разлуке, ограничивая счастье несколькими днями встреч, в перерывах между которыми Эрих играл со смертью.

– Эрих, война идет все хуже и хуже для Германии, – сказала она. – Даже пропаганда не может скрыть правду. Американцы прилетают днем, а англичане – ночью. Даже Берлин бомбят все чаще и чаще.

Эрих попытался успокоить ее:

– Фюрер говорил нам о новом оружии, которое уже создано и испытывается. Возможно, оно повернет события и позволит закончить войну.

Эрих говорил все это, сам не веря своим словам. И Уш чувствовала это.

– Эрих, мы не знаем, как она закончится. Может, нам пожениться сейчас, пока у нас есть возможность? Кто знает, что с нами может случиться дальше.

Эрих отчаянно хотел сказать «да». Однако воспоминания о мясорубке Восточного фронта были слишком свежи в памяти. Там постоянно сбивали хороших пилотов, которые либо погибали, либо попадали в плен. Он мог стать следующим. Это было бы плохим началом совместной жизни – оставить Уш вдовой или, что еще хуже, женой искалеченного отставного пилота. Когда он взял ее лицо в ладони, то почти был готов сдаться. Но все-таки кое-как сумел сказать то, что считал правильным.

Награждение Мечами 24 июля 1944 г.

– Уш, дорогая, мы ДОЛЖНЫ подождать. Возможно, через пару месяцев все переменится. – Эриху было всего 22 года, и это пока еще сильно влияло на его решения.

Однако Эрих не сумел изобразить такой же уверенный оптимизм перед своим отцом. Когда он вошел в свой дом, мать с восхищением уставилась на Дубовые листья, висящие у него на шее.

– Смотри, отец, какую красивую награду получил твой сын!

Тень гордости промелькнула на лице доктора Хартманна, когда он смотрел на Эриха и улыбающуюся жену. Он коротко глянул на Дубовые листья, пробормотал, что они действительно симпатичны, и сел в свое кресло-качалку. И потом помрачнел.

– Все, что ты делаешь как пилот, Эрих, просто прекрасно. Однако ты должен понимать, что Германия уже разгромлена. Необратимо разгромлена. – Доктор Хартманн поднял городскую газету. – Даже эти фантастические сказки Геббельса больше не могут скрыть правду.

– Но, папа, фюрер говорил…

– Эрих, начиная с 1933 года фюрер наговорил много чего. Большая часть сказанного оказалась неправдой. По словам Геббельса, наши армии в России «наступают» к собственным границам. Неужели ты не веришь собственным глазам, когда пролетаешь в России над линией фронта?

Эрих поднял руки:

– Ты прав, папа. Мы отступаем повсюду.

– Тогда будь готов, что все это закончится. Я готовлюсь помочь тебе начать изучать медицину в Тюбингене, так как я не верю, что эта ужасная борьба затянется. Человечество сошло с ума.

Истребитель Bf. 109G-6 «Гельбе-1», который нес Хартманна от победы к победе

Он вернулся на фронт 18 марта и сразу же получил хорошую новость. Как только Эрих откинул фонарь кабины, к нему тут же подскочил адъютант эскадрильи. Эрих вылез из самолета и отдал его на попечение Биммеля. Адъютант потряс ему руку:

– Добро пожаловать, Буби, и поздравляю.

– С чем?

– Ты теперь обер-лейтенант Хартманн. Кроме того, получено официальное подтверждение твоих 201-й и 202-й побед.

На ночной пирушке по случаю нового звания Эрих обнаружил, что грустный осадок от последнего отпуска отравляет праздник, хотя пилоты пили за его здоровье и удачу. Дружеская болтовня на помогала. Пилоты обсуждали тревожащую их способность американских истребителей летать над Германией, прикрывая свои бомбардировщики. Опасения пилотов относительно этого предмета были более серьезными, чем их собственные дела на Восточном фронте. До Эриха долетали обрывки разговоров:

– Я хотел бы схватиться с «Мустангами»… Тогда мы увидим, действительно ли они так хороши…» – «Ралль говорит, что они быстрее «Спитфайров» и более живучи…» – «Ты знаешь, что «Мустанги» сбили Мюнхельберга над Северной Африкой?» – «Да, и еще я слышал, что Оэсау попался возле Аахена…» Разговор тянулся бесконечно. Наконец произнесены последние тосты и выпита последняя бутылка. Пилоты сквозь дождь побрели к своим палаткам отсыпаться. Сегодня полетов не будет, даже если над аэродромом появятся те самые «Мустанги».

На рассвете взлетная полоса представляла собой массу залитых водой канав и скользкой, грязной травы. Условия были просто идеальными для аварий Ме-109, который имел узкое шасси и был достаточно трудно управляем на взлете. По крайней мере, 6 месяцев 7-я эскадрилья действовала в условиях предельного напряжения, постоянно меняя базы под давлением Красной Армии, в плохих погодных условиях, испытывая проблемы со снабжением. За последние 4 месяца 1943 года эскадрилья сменила не меньше 13 баз. Дневник JG-52 так описывает положение в Лемберге весной 1944 года: