Борис Бейли - Черчилль без лжи. За что его ненавидят

Я очень огорчен. Сталин слишком неуступчив. В своей последней речи я старался быть возможно более мягким и осторожным. Я говорил о наличии «различной информации»… Но если говорить откровенно, то ежедневно к нам поступает много сведений, которые рисуют внутреннее положение в Польше в крайне мрачном свете: люблинское правительство не пользуется популярностью, многие его ненавидят, идут массовые аресты и высылки в Сибирь всех инакомыслящих, все держится на ваших штыках…»

8 февраля 1945 года на приеме в Юсуповском дворце в Ялте Черчилль в славословии дядюшки Джо перешел последние пределы приличия и здравого смысла: Я не прибегаю ни к преувеличению, ни к цветастым комплиментам, когда говорю, что мы считаем жизнь маршала Сталина драгоценнейшим сокровищем для наших надежд и наших сердец. В истории было много завоевателей. Но лишь немногие из них были государственными деятелями, и большинство из них, столкнувшись с трудностями, которые следовали за их войнами, рассеивали плоды своих побед. Я искренне надеюсь, что жизнь маршала сохранится для народа Советского Союза и поможет всем нам приблизиться к менее печальным временам, чем те, которые мы пережили недавно. Я шагаю по этому миру с большей смелостью и надеждой, когда сознаю, что нахожусь в дружеских и близких отношениях с этим великим человеком, слава которого прошла не только по всей России, но и по всему миру». В общем, британский премьер, казалось, просто готов был лопнуть от счастья, что живет в одну эпоху с таким великим и во всех отношениях достойным человеком, да еще может называть его своим другом.

Сталин ответил Черчиллю по принципу – кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку: Я провозглашаю тост за лидера Британской империи, за самого мужественного из всех премьер-министров, сочетающего в себе политический опыт и военное руководство, за человека, который в момент, когда вся Европа была готова пасть ниц перед Гитлером, заявил, что Англия не дрогнет и будет сражаться против Германии одна, даже без союзников. Даже если нынешние и возможные союзники покинут ее, сказал он, она будет продолжать сражаться. За здоровье человека, который может родиться лишь раз в столетие и который мужественно поднял знамя Великобритании. Я сказал то, что чувствую, то, что у меня на душе, и то, в чем я уверен».

Однако черчиллевская лесть ничуть не сделала дядюшку Джо более уступчивым. Сталин в любовь к себе Черчилля никогда не верил, да и британский премьер на самом деле не питал теплых чувств к советскому генералиссимусу. Особенно теперь, когда до краха Германии оставались считаные месяцы, и ум Черчилля был озабочен советской опасностью, надвигавшейся вместо германской. Сдержать ее можно было только с помощью США, а уверенности, что американские войска останутся в Европе после войны и что Америка будет и дальше активно участвовать в делах Старого Света, все еще не было. Тем более что опыт американской политики после Первой мировой войны не внушал оптимизма.

14 февраля, перед возвращением в Англию, Черчилль заявил: «…С тех пор, как двенадцать дней тому назад мы приземлились на этом аэродроме в разоренном войной Крыму, в мире произошли большие события. Постоянная дружба и сотрудничество трех великих держав были провозглашены более точно и более авторитетно, чем когда-либо раньше. Теперь нам предстоит вступить в сердце вражеской страны и сокрушить навсегда отвратительную нацистскую тиранию, которая грозила воспрепятствовать движению человечества вперед, его дальнейшему прогрессу. Противник поставил свои преграды на этом пути, и все наши народы вместе, наши три народа и многие другие нации мира, сокрушили эти преграды. В авангарде всей этой борьбы советские армии покрыли себя неувядаемой славой. Мы все обязались работать вместе после окончания нынешней войны для того, чтобы обеспечить более счастливую жизнь и рост благосостояния широких масс народа в каждой стране, для того, чтобы нации получили возможность жить в мире, не боясь больше подлой агрессии, жестокой агрессии, никогда не подвергаясь больше тяготам войны. Перед нами открылись перспективы. Давайте же посвятим достижению этого наши объединенные усилия, наши непоколебимые намерения, нашу неиссякаемую жизненную энергию.

Я рад, что мы сегодня собрались здесь все вместе и что подразделение Королевских Военно-Воздушных Сил, которое находилось здесь с вами, имело возможность узнать, что представляет собой действительное русское гостеприимство.

Это семена урожая, который в будущем соберут другие поколения. Эти поколения будут пользоваться плодами нынешних усилий своих отцов.

Я благодарю всех вас, и, покидая землю России, воскресший Крым, очищенный от гуннов благодаря русской доблести, покидая советскую территорию, я выражаю всем вам и вашим руководителям и особенно вашему великому вождю, Верховному Главнокомандующему маршалу Сталину, благодарность и восхищение доблестным русским народом и его армией, испытываемое британской расой, разбросанной по всему миру, по всем океанам и всем частям земного шара. Мы молимся, чтобы никогда русский народ больше не подвергался тяжелым испытаниям, из которых он вышел с такой славой».

Больше в СССР Черчилль не приезжал.

13 мая 1945 г. в выступлении по радио Черчилль призвал англичан к бдительности ввиду угрозы восстановления в Европе власти «тоталитарных или полицейских правительств».

А 19 мая 1945 года советский посол Ф. Гусев телеграфировал из Лондона: «Во время приема в посольстве 16 мая миссис Черчилль пригласила меня с женой к себе на квартиру на завтрак 18 мая.

На завтраке были: сам Черчилль, миссис Черчилль, Керр и я с женой.

Миссис Черчилль с восхищением рассказывала о своей поездке в СССР и произнесла краткую речь, в которой отметила большую заботу, проявленную советским правительством, всеми лицами в тех местах, где она была, а также и теми, кто ее сопровождал. Миссис Черчилль просила меня передать ее глубокую благодарность советскому правительству и всем советским представителям, которые так много сделали для нее во время пребывания в СССР.

В своем ответе миссис Черчилль я сказал, что я очень рад, что ее визит в СССР был приятным и полезным и она могла при этом ознакомиться, в каких трудных условиях живет советский народ во время войны. Я обещал миссис Черчилль передать ее благодарность.

Во время завтрака были произнесены тосты за дружбу между народами, правительствами и руководителями СССР и Великобритании, за совместную победу. Завтрак прошел в дружественной атмосфере, и только в конце завтрака и после того, как миссис Черчилль и моя жена удалились в другую комнату, а мы остались с Керром вместе с Черчиллем, он начал свою речь.