Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Помоги мне вспомнить, откуда оно и точно ли переведено? Мне оно кажется обеднённым в переводе и упрошенным, а когда и где я его записал — вспомнить не смог, давно это было. Наверное, в Быковке ещё я списывал с рукописных тетрадок у старух всё «божественное», иначе мне взять негде было.

Та-ак, «Джонни получил винтовку» напечатан в девятом номере «Сибирских огней», и это мне, безбожнику, зачтётся на небесах, а ещё, слепуя, портя последний глаз, прочёл я переписку фронтовых друзей из Красноярска, подготовил её, написал предисловие и помог опубликовать на страницах альманах «Енисей», и это тоже мне зачтётся. Делал и другие благотворительные дела. «Пора замаливать стихи», писал твой любимый поэт Алёша Решетов, и я считаю, что и грехи тоже, хотя они растут и разбухают так, что уж скоро никаких молитв не хватит, чтобы отмолиться.

Говорил ли я тебе, что посылал твоему братишке с критического миноносца Игорю Дедкову «Затеси», и он мне прислал очень доброе письмо, в котором двумя абзацами приделал литературных вождей, Бондарева и в особенности трепача Исаева так, что уж я чуть со стула не упал от точности и умности слова, вызревшего в тихой и суровой русской провинции.

За вырезку из рекламы спасибо, поте-э-эшил, во-во-о поте-эешил! Да и я мог бы кой-чем тебя потешить из «области культуры», но дел — гора, и руки дрожат.

С праздником осени и с ожиданием весны! Мечтаем о весне, о поездке по Уралу — с юбилея я отсюда сбегу. Обнимаю. Виктор Петрович

17 декабря 1983 г.

(Е.Е.Куренному)

Дорогой Женя!

Я получил твоё письмо, но сразу не ответил — болел. После поездки в Читу, несмотря на бывшую у вас погоду, я вернулся в бодром рабочем настроении. И хоть на исходе сил, но закончил первую часть романа (вчерне).

Из деревни переехал в город, и Мария моя поехала в турпоездку в Финляндию, а я — на курорт «Белокуриха». Не ездил я на курорты больше 20 лет, и теперь в наши дорогие здравницы, особенно профсоюзные, меня разве что под конвоем запрут. Приняли меня хамски, устроили отвратительно, на лечение я вообще не ходил, а сидел в грязной камере-комнатушке и с тоски, писал рассказы о природе, делая разрядку перед серьёзной работой. Пробыл 12 дней и уехал с подновлённой пневмонией, да ещё отравился в последний день и дорогу задристал.

В Барнауле же ребята встретили меня очень хорошо, отводились маленько со мной. Я навестил семью погибшего на войне старшего друга, поплакал вместе с его дочерьми и внуками, полежал у Гены Гущина на диване, а они писателя, водочки попили за моё здоровье, и первого явился домой. Лежал пластом, заболела даже печень, про которую я и не знал, где она есть. Третьего прилетела Мария, и стало легче жить. Вот уже дня три как сажусь за стол «Съездил Ванька на курорт, подравнял здоровье!»

Фильмов моих два. Один — «Дважды рождённый», снятый на «Мосфильме», скоро пойдёт на экранах. Уже в Москве в Доме кинопремьера была, «Ненаглядный мой» сулятся привезти из Киева и показать — он тоже принят на телеобъединении и, слышал я, принят хорошо.

Очень часто вспоминаем поездку в колхоз и на озеро.

Поклон вам всем и поздравления с Новым годом.

Обнимаю, твой Виктор Петрович.

26 декабря 1983 г.

Красноярск

(А.М.Борщаговскому)

Дорогой Александр Михайлович!

Получил! Получил! И перед самым Новым годом! Спасибо и спасибо! Как Вас и хватает на всё! Открою какую газету — там выступал, тут присутствовал

Конечно, и я желаю Вам и Валентине всего того, чего желают добрым людям, а главное, чтоб не сгорели наши дети и внуки в пламени войны.

Маленько могу и похвалиться собой — были плохие весна и лето, а мне, немоглось, и начал я писать сперва крохи, а потом разошелся и написал за лето 500 машинописных страниц военного романа, к которому иду и шёл всю жизнь, написал, как всегда, «с фокусами» — с третьей, заключительной части. Вот половина черновика есть, надо ещё писать первые две части — лет на 8-10 мне, наверное, работы хватит, а отпущены ли они мне? Кто знает Очень устал. Тут попробовал полечиться на курорте — ещё больше заболел и изнервничался от недогляда, хамства и наплевательского к человеку отношения. Сейчас лежу дома, хожу на уколы, жду дочь с внучатами на Новый год, а Мария допечатывает рукопись. Балую себя «затесями» и рассказами о природе, никуда не хожу, не выступаю нигде, ограничил круг знакомых и общения — нет уже сил на всё остальное — весною шестьдесят, а порой гнетёт груз памяти и ранения, и ревматизмы, и пневмония, как на девяносто лет тянет.

В Москве не был два года и не тянет, а вот по селу родному очень тоскую, болезненно переживаю зимой отрыв от него. Только в нём, разбойном, одичавшем, придурками, пьяницами и лодырями населенном, чувствую себя на месте и покойно.

Видел Гришу Бакланова по телевизору, удалось подписаться на его собрание сочинений. На телевизоре он выглядел достойно своего ума и таланта.

Я уже устал глядеть на разных «мыслителей» века и болтунов, рвущих на себе рубахи и бренчащих медалями. Поклонись Грише! Я ему писал письмо. Может, и получил к юбилею. А тебе посылал «Затеси» — книгу. Ну, наверное, украли в пути. Если украли — пошлю ещё.

Извини, Александр Михайлович, что пишу редко, да таким вот почерком. Сплю плохо, мучает давление, полное нервное истощение от работы — дрожат руки. Сам себе научился мерить давление, поддерживать его и регулировать. У меня ведь трое внучат, внучке только через месяц год будет. Кто их без меня накормит и обогреет? Надо жить. И роман надо написать.

Обнимаю и ещё раз благодарю. Мария присоединяется. Ваш Виктор

1983 г.

Зам. Председателя Красноярского крайисполкома Глотову

Председателю Дивногорского горисполкома Новаку

Заведующему отделом культуры крайисполкома Харченко

Уважаемые товарищи!

При обсуждении генплана переустройства моего родного села Овсянка я просил уделить особое внимание нашей сельской библиотеке, ни с кем и ни с чем её не соединять, а сделать к библиотеке пристройку, оставив нынешний дом, в котором расположена библиотека, под читальный зал.

Всякое воссоединение сельских библиотек с чем-либо и с кем-либо заканчивается для них, как правило, плачевно, как это уже было единожды в Овсянке. Располагаясь в сельском клубе, библиотека сгорела вместе с клубом, в котором пьянствовали, содомили, и скорей всего, и спалили клуб по пьянке два местных культдеятеля.

Библиотека в Овсянке сложилась. В ней работают настоящие подвижники за мизерную зарплату. Они собрали и сберегли книжный фонд, неутомимо ведут передвижническую работу, таская книги на горбу на деревообрабатывающий овсянский завод и в Молодёжный поселок, не давая населению окончательно спиться и одичать.

Кроме того, в овсянской библиотеке часто бывают гости: писатели, артисты, иногда и иностранные гости, — им как раз и нравится библиотека с её "сельским ликом", опрятностью и уютом. Библиотечные работники здесь же проводят встречи с писателями, деятелями культуры, и, наверное, ни одна сельская библиотека не может сравниться с овсянской по количеству проверенных мероприятий и бережному, любовному к ней отношению.