Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Я оставляю у себя варианты (уж простите за нахальство) для того, чтобы нашим издателям ткнуть их в нос и сказать, что оформление книги — дело не только кропотливое, но и серьёзное, в день и в неделю не делается и надо, чтоб художник становился союзником автора и внимательно, желательно с любовью, прочитал то, чего взялся изображать.

Затем я отдам все эти варианты и книгу в Литературный музей, который никак у нас пока не откроют — всё нет денег, но летом всё же сулятся открыть. Но если нужно вернуть варианты, я готов их тут же выслать. Передайте спасибо Анатолию. Мне обложка с фамилией, сделанной вязью, как и ему, нравится, но я против неё по той же причине, что и Вы. — она не будет смотреться на прилавке, а прилавок, он ой-ё-ёй каков — выше всех законов!

В договоре меня устраивает всё, лишь попрошу в счёт гонорара прислать мне сотню книг — здесь мне их не купить, а книга выходит подарочная! И хорошо, что я её не перегрузил. Она получается компактной — длинным бывает только вздох по утрате, а сама утрата молодости и любви, а горе и беда — они в отдалении, как вспышка зарницы, как молния, но всё-таки до малой былинки высвечивающая...

Всё моё время уходит на работу над собранием сочинений — я сам комментирую все тома, чтобы за мною меньше было вранья и искажений, а два тома писем, и том публицистики, и прочие «мелочи» столько сил и времени требуют. Мария Семёновна, конечно же, мне помогает из всех оставшихся сил, но редактор-то мой в Москве и не хватает её здесь, обещает в конце января приехать.

Сам я умудрился перед Новым годом ушибиться — туловище-то не худеет, а гибкости ни в чём никакой уж нету, в костях тем более. Весь праздник пролежал — ни дыхнуть, ни охнуть не мог, сегодня вот, чтобы Вам письмо написать, присел к столу.

«Обертону» присудили годовую премию в журнале «Новый мир». В Китае вышла книга «затесей» и сокращённый вариант «Царь-рыбы». В Англии один из журналов русистского направления начал печатать «Прокляты и убиты». Наш драмтеатр затевает постановку по «Обертону», но не нашлось в повести сценических возможностей, и дело завершилось тем, что будем ставить спектакль по мотивам «Людочки». Вот немного распутаюсь с собранием сочинений и примусь писать пьесу по «Людочке», предварительное (рабочее) название пьесы «Горе горькое».

А за роман, за третью книгу, пока не принимался — нужны силы и большой кусок свободного времени — для разгона, пока же ни того ни другого — очень у нас в России умеют и любят отнимать время, а главная работа — дело жизни — становится как бы и неглавной, да и ненужной.

У нас многоснежная зима с нормальными для Сибири морозами — доходили до минус 37! Но и перепады бывают. Урожай обещает снегоизобилье, какого уж лет 20 не было, но и половодье иль потоп — неизбежны, а у нас вверх по Енисею две дуры под названием ГЭС — могут полмира утопить собою, если стена упадёт, одну, Саяно-Шушенскую, уже ремонтируют, опять иностранцы — словно не мы, а они воздвигали величайшие в мире гидростанции и не у них, а у нас в городах темнынь при таких-то электрогигантах.

Но опять же никто, как Бог — на него и уповаем. Через день Рождество Христово. Поздравляю всех пензяков и Вас тоже с этим пресветлым земным праздником! Будьте здоровы! Ещё раз спасибо за всё! Низко кланяюсь.

В Астафьев

20 января 1997 г.

(В.В.Миронову)

Дорогой и, к сожалению, далёкий Владимир Владимирович!

Кажется, удальцы-самостийщики делают всё, чтобы мы были ещё дальше друг от друга и письма русских на Украину не доходили, чинят всяческие препятствия и пакости, достойные базарных торговок с бердичевского или одесского базара, а то и просто не пропускают почту.

Но вроде бы все-таки произошли какие-то изменения, и, наверное, более не требуется заполнять таможенные бумаги для отправки письма, тем более бандероли. Правители-хохлы в ненависти к москалям превзошли даже мои самые мрачные предсказания о том, что, получив вожделенную самостоятельность, они превзойдут в кураже и дури даже трусливых грузин.

Мы живем, хлеб жуём, теперь вот и с маслом, поскольку ещё при жизни моей началось издание почти полного собрания сочинений, и хотя от оплаты его богатым не сделаешься при нынешних ценах, но штаны поддержать и даже новые купить возможно сделалось. Вот с первой получки (всего будет две) мы позатыкали обозначившиеся в доме и в нашем бренном теле дырочки, технику бытовую купили, из одёжки кое-что, вплоть до колготок и мужских носков. А то ведь стыд сказать, друг нашего дома заслуженная артистка, гостившая у нас два месяца, обшивала нас, чего-то латала, а на внучку пальцем показывала — так мы её плохо одевали из-за скверности характера и нашей скупости. Я-то на это плевал, да и Марья Семёновна тоже, но и ей хочется на старости лет выглядеть прилично и меня одеть, поскольку бываю на людях, пусть ныне и редко.

Я любил и люблю петь дурацкую песню старых времён, немножечко её переиначив: «Лишь был бы семейный покой, а всё остальное — дело шестнадцатое...»

А покою-то и нету, ни в России, ни в душе, да и болею всё чаше и чаше. А перед Новым годом я ещё и грохнулся, и бок шибко ушиб, и рёбра повредил.

Малость уже на ходу. Вчера ходили в оперный театр на премьеру, и такой праздничный вечер получился! После спектакля посидели с постановщиками, дирижёром, очень симпатичным, хотя и нервным, с директором нашего театра, которая возникла из таких ли лесов и болот, что и на карте их не сыщешь, может, за это я к ней давно уж дружески привязан. Сам из урема — тайги вылез — смотрите на проспект издания, это как раз и есть река Мана, которая впадает в Енисей выше моего села. Так бы вот залез в глушь и глубь этой великой тайги, погрузился б в её пространства, в тишину её и жил бы там, писал бы. Богу молился, думал о смысле бытия. Да ведь знаю, как и всякий современный человек, цивилизацией порченный, если не погубленный, — не выдержу одиночества и уединения более месяца.

Всё наше с М. С. время уходит на работу над собранием сочинений, некоторые тома требуют много сил и времени, а последние тома — публицистика и письма — вовсе жилы вымотают. Мы, с Вашего позволения, включили в один из томов и некоторые Ваши письма. А пока будем думать, как Вам, за границу, пересылать тома сочинений. Первый том уже печатается. Всего мы сдали уже девять томов. Всё издание должно быть осуществлено за два года и закончиться в 1998 году. Но человек предполагает, а Бог располагает. На него и будем уповать.

Низко Вам с супругой кланяемся, со всеми уже прошедшими праздниками, прежде всего — с пресветлым Рождеством Христовым поздравляем и желаем Вам всего, чего желают добрым людям добрые люди. Преданно Ваши — Виктор Петрович и Мария Семёновна Астафьевы