Ханс фон Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939-1945

Невзирая на все невзгоды, выпавшие на долю населения региона, в начале двадцатого века на Кавказе начался быстрый рост экономики и торговли, связанный с открытием запасов нефти в Каспийском море, а также разработкой угольных месторождений и залежей полезных ископаемых в районе Ткибули. При большевиках, однако, счастливые времена закончились.

Во время Первой мировой войны грузины совершили последнюю попытку освободиться и отдали свои территории под протекторат Германии. При содействии союзника Германии, Турции, немецкому генералу фон Крессу удалось снискать расположение грузин, которое мы, военнопленные, ощущали на себе даже спустя 30 лет.

В 1918 г. Германия проиграла войну, а «Грузинский протекторат» отошел британцам, которые стремились предотвратить расширение Россией сфер влияния дальше на юг, что создавало угрозу их доминиону в Индии. Они даже вынудили Россию, ослабленную хаосом революции, признать независимость Грузии, Армении и Азербайджана.

Только в 1921 г. русские смогли вновь вступить на землю Южного Кавказа и остаться там на сей раз надолго. Трагедия истории в том, что именно грузин, Иосиф Сталин, закрепил положение кавказских народов как неотъемлемой части Советской империи. Сталин служил народным комиссаром по вопросам национальностей в Москве и таким образом занимался устройством судьбы в том числе и своего народа.

Еще в 1947 г. рядом с нами в угольных шахтах работали грузины, отправленные туда за попытку сбросить русскую тиранию в 1936 г. Сегодня же КГБ, обладающий разветвленной сетью шпиков и осведомителей, научился подавлять любое инакомыслие. Вот и наши попытки побегов, несмотря на поддержку грузин, оканчивались ничем.

Мы, немцы – около 1500 измотанных офицеров, – не видели никаких красот Грузии, поскольку путешествовали по ней и через Кутаиси, главный город в долине, и далее в закрытых товарных вагонах, чтобы, поднявшись на высоту в 1500 м, достигнуть на 35-е сутки пути Ткибули.

Город жил разработкой огромных залежей каменного угля. Рядом с шахтами выросли лагеря, в которых содержались русские осужденные и военнопленные.

Наша зона № 518, позднее № 7518, состояла из шести лагерей, главными из которых были № 518/I и 518/II в Ткибули. Кроме немецкого лагеря № 518 в Ткибули и еще одного в Кутаиси, существовали там и другие – для венгерских и японских военнопленных; кроме того, недоброй славы лагерь для заключенных строгого режима. Там уголовники и политические узники влачили жизнь в самых тяжелейших условиях, при этом не ведая срока своего освобождения.

Но более всего нас поражали лагеря, где находились русские солдаты, которые прошли через Германию в составе советских войск и теперь должны были отбыть года два срока за колючей проволокой, чтобы «забыть» то «западное разложение», которое они наблюдали в капиталистической Германии. «В награду» за победу эти люди теперь были принуждены провести тут два года, прежде чем могли отправиться домой; все же русские солдаты, побывавшие в нашем плену, в наказание помещались в специальные лагеря.

В главном лагере № 518/I помещалось 1500 офицеров и около 2000 солдат, которые встретили нас с подозрением и недоверием, раздались выкрики: «Не вздумайте тут командовать!» и «А теперь покажите нам, такие ли вы хорошие пленные, какими были офицерами». Скажем так, подобная встреча не показалась нам особенно ободряющей. Однако общая судьба и стремление справиться с ситуацией со временем превратили нас всех в единое сообщество.

Устройство лагеря было примитивным настолько, насколько и должно было быть в России. Территория огораживалась высоким забором, в каждом углу стояла вышка с прожекторами, лучи которых ощупывали темноту по ночам, вахту у пулеметов на вышках несли русские охранники.

Три деревянных барака с отсеками на 40–60 человек вмещали в себя 3500 военнопленных. В качестве мебели имелись двухъярусные деревянные нары с тонкими соломенными матрасами, стол и несколько стульев. Простая железная печка сослужила нам тем не менее добрую службу в холодные зимние ночи в горах. Еще на территории находилась кухня, помещение для сушки одежды и санитарный барак для освобождения от вшей, а кроме того, уборная, в которой, наполовину открытые стихии, могли справлять нужду разом 60 человек. Ну и, наконец, больница и столовая, помещение которой задействовалось и для многих других надобностей.

За пределами территории лагеря стоял барак, где жила охрана, а далее еще один – для русского коменданта и лагерной администрации.

Наутро нам представился немецкий комендант, жилистый молодой человек лет 25, отвечавший за порядок и взаимодействовавший с русским комендантом:

– Меня зовут Юпп Линк.

Он разъяснил всем, что работа тут – всеобщая обязанность – также и для полковников. Москва далеко, Женевскую конвенцию здесь не читали. Кто не годен для работы за пределами лагеря, будет работать внутри него.

Немецкий унтер-офицер Юпп Линк – комендант? Можно ли доверять ему? В какую игру он играет с русскими? Как скоро выяснилось, нам всем нашлось за что сказать ему спасибо.

Урожденный «дунайский шваб» – немец из одного из районов современной Югославии, бывшего некогда частью Австро-Венгерской империи, – он свободно говорил по-сербски, по-венгерски и по-русски, что, естественно, позволяло ему договариваться с русскими. Тут вновь действовала типичная русская тактика – держаться в стороне, позволяя невольникам самим решать все внутренние проблемы.

Юппа Линка привезли за несколько месяцев до нас в Ткибули, где ему приходилось участвовать в сооружении всех шести лагерей под номером 518.

Заключенные в верхнем главном лагере № 518/I, что-то около 2000 человек, с самого начала работали как «землекопы» на строительстве или же за пределами лагеря. Тех, кто имел подходящую специальность – механиков, мастеров по радиооборудованию, сапожников, портных и т. д., – задействовали в лагере или же посылали в шахты в качестве мастеров или наладчиков. Поскольку у русских не хватало квалифицированной рабочей силы, а еще по причине нерадивости нашим специалистам приходилось работать вместо русских.

Помню забавную историю, рассказанную мне одним немецким часовщиком. Как-то русский охранник ввалился к нему в мастерскую с будильником, который привез из Германии, и потребовал:

– Слишком большие эти часы. Сделай мне из них две штуки часов на руку, – когда часовщик попытался объяснить охраннику, что это никак не получится, охранник разозлился и закричал: – Саботаж?! Да я тебя, фашистская свинья!..

Потребовалось вмешательство Юппа Линка.

В ближайшие же дни Юпп Линк просветил нас насчет «характера работы».

– Все пленные «нанимаются на работу» государственной угольной индустрией, которая ведет работы в данном регионе. Оплата идет из расчета количества людей и количества часов и поступает в распоряжение коменданта лагеря. Из этих сумм русский комендант оплачивает расходы на содержание строений, на питание, одежду и все остальное. На каждого заключенного составляется платежная ведомость, и после вычета расходов в конце месяца он может получить карманные деньги; остальные же записываются на его счет для выплаты после освобождения.