Игорь Оболенский - Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений

А в это время с другой стороны окопов находился его родной племянник, мой брат Георгий. И они, получается, стреляли друг в друга.

После того как война закончилась, Михаила арестовали союзники. Дядя рассказывал, что в тот момент больше всего боялся, что попадет в советский сектор. Так как в этом случае его ждал неминуемый расстрел.

И в результате он попал… именно в советский сектор. Допрос в комендатуре вел молодой офицер, который, глядя на смуглого, черноволосого арестованного с фамилией Дадиани, спросил у него, какой он национальности.

«Я итальянец, – нашелся дядя. – У меня в Риме только что родился ребенок».

Офицер, с которым он говорил на английском, решил проверить – так ли это. Навел справки, и ему подтвердили: у Дадиани действительно только что родился ребенок.

Так получилось, что к дяде в Рим, аккурат накануне его ареста, приехала беременная жена, у которой начались схватки, и ее отвезли в римский роддом.

Повезло, что ее фамилия была Гомартели, то есть не на «швили» и не на «дзе». Офицер спросил, как фамилия жены. Ему сообщили, и он остался доволен ответом.

Дядю отпустили. Он немедленно взял свою семью и уехал в Америку.

И оказался прав. Потому что в скором времени домой к бабушке Мери пришла служба разведки Франции и принялась расспрашивать у соседей о сыне, которой воевал на стороне немцев. Но те ответили, что ничего об этом не знают. Зато рассказали о Дадиани, который воевал в американской армии и боролся против фашистов. Они имели в виду Симонико. Их ответ тоже вполне устроил французов.

Но нашему КГБ все конечно же было известно. Когда после Казахстана мама пришла получать документы, ей сказали, что зря ее освободили. Потому что ее родной брат служил в немецкой армии. Мама ответила, что не должна отвечать за поступки брата.

Мы на эту тему никогда с ней не говорили.

В шестидесятых годах в Тбилиси приехал Шалва Маглакелидзе, который был генералом немецкой армии. После войны он стал советником канцлера Германии Аденауэра.

Его выкрали наши спецслужбы и привезли в СССР. Но никаких репрессий против него не последовало. Мало того, Шалва работал в нотариальной конторе.

Когда он только приехал в Тбилиси, то первым делом пришел к маме. Но она с ним общаться не стала.

Видите, как все получилось. Один брат, Михаил, ставший жертвой фашистской пропаганды, воевал в немецкой армии. Другой брат, Симонико, воевал с американцами против фашистов. А их племянник Георгий был в частях Советской армии и сражался за Родину.

Одно из самых жестоких сражений за Кавказ произошло в 1942 году, возле Керчи. И получилось, что два родных брата находились с противоположной стороны линии фронта.

В США Михаил Дадиани работал на радио «Голос Америки». За него нас и мучили постоянно, поэтому и в Казахстан выслали.

Мы пытались слушать его передачи, но это было очень нелегко сделать – ведь «Голос Америки» постоянно глушили. Дядя выступал под псевдонимом, но мама узнавала его по голосу.

Я потом в Америке встречалась с его дочерью. С самим Михаилом познакомиться, увы, не получилось. Когда я была в Париже, он собирался приехать. Но накануне отъезда с ним случился сердечный приступ, и он остался в Америке.

Умер Михаил в 1974 году.

Что же касается папиных братьев, то они тоже жили за границей. Родной брат отца Виссарион не стал в 1921 году возвращаться из Англии в Грузию, которая уже стала советской республикой.

Он стал довольно состоятельным человеком. Накануне смерти дядя решил оставить свое состояние племянникам и невестке Бабо, жене брата. Назначил своему адвокату прийти в среду, чтобы подписать все необходимые бумаги. Но адвокат появился в доме дяди только в пятницу, когда он уже был мертв.

Двоюродная сестра отца Зина Квиташвили была секретаршей Ленина. Они познакомились задолго до октябрьского переворота и говорили, что их связывали не только рабочие отношения.

Тетка категорически отрицала свой роман с Лениным. Но до девяноста трех лет дожила, так и не выйдя замуж.

Ее самой близкой подругой была Надежда Крупская. Они вместе шли за гробом Ленина. После этого две женщины поддерживали тесную связь. Встречались, переписывались. Крупская помогла тетке получить персональную пенсию и паек.

Последние годы Зина доживала в Тбилиси. И иногда по вечерам тайно заглядывала к нам домой.

А папин двоюродный брат Мераб Квиташвили, с которым они учились в Англии, тоже остался за границей.

О судьбе Мераба мы ничего не знали. Только когда в конце восьмидесятых годов прошлого века в Тбилиси из Америки приехала Элисо Квиташвили, дочь Мераба, и нашла нас, мы узнали о том, как сложилась жизнь ее семьи за границей.

Потом мы с мужем поехали в Вашингтон и там наконец увиделись с Мерабом.

О нем у нас дома всегда говорили, но никаких подробностей конечно же не знали.

Мы с Мерабом не могли наговориться – расспрашивали друг друга обо всем, что пришлось пережить.

Мераб Квиташвили родился в грузинском регионе Рача в 1902 году в семье юриста Симона Квиташвили, выпускника Санкт-Петербургского университета.

Со стороны матери, Марфы Микеладзе, Мераб был внуком князя Платона, который считался другом российского императора Александра Второго.

Во время Русско-турецкой войны 1877 года Платон Микеладзе потерял руку. В семье Квиташвили из поколения в поколение передавалась легенда о том, как совершавший путешествие по Грузии Александр Второй заехал в Кутаиси навестить князя Платона. Отдавая дань уважения инвалиду Микеладзе, император сам порезал мясо, поданное на обед.

Во время Первой мировой войны семья Квиташвили перебралась в Баку, где Симон начал работать в компании, занимавшейся добычей и продажей нефти. Ее создателем был грузинский миллионер Акакий Хоштария, один из самых богатых людей того времени.

Симон Квиташвили входил в совет директоров нефтяной компании. В 1919 году он отправил сына в Англию, где тот должен был усовершенствовать свой английский язык (к тому времени юноша, кроме родного грузинского, свободно говорил на французском, немецком и русском).

Затем Мераб с легкостью поступил в университет Оксфорда. Правда, проучился там только шесть месяцев, так как у компании отца, оплачивавшей его учебу, начались трудности. В итоге Квиташвили перешел в университет Бирмингема, который и окончил, получив диплом инженера.

Мераб Квиташвили до начала Второй мировой войны успел объездить весь мир, работая по своей специальности. Война настигла его в Южной Африке, в Гане, где он был директором завода по переработке золота.

Как вспоминал сам Мераб, он бросил директорство и, получив английское гражданство, пошел добровольцем в армию. После учебы в офицерской школе служил в танковой части, а потом окончил школу военной разведки. Первое назначение получил в Египет.