Сергей Кремлев - Мифы о 1945 годе

И это уже не догадки, а точно, как видим, доказуемый исторический факт!

Потому Гитлер и проклинал, уходя из жизни, не большевиков, пришедших в Берлин и вынуждающих тем самым уйти из жизни его, а тех, кто изначально вёл войну и в Европу, и в Берлин.

А запоздалое предсмертное прозрение фюрера можно отнести к самым впечатляющим историческим урокам 1945 года.

Я отдаю себе отчёт в том, что всё выше сказанное скорее всего окажется более чем неожиданным практически для любого читателя этой книги. Я и сам в своё время, впервые познакомившись с документами, которые здесь цитировал, был ошарашен.

Но факты – упрямая вещь.

К тому же есть основания думать, что весной 1945 года коренные переоценки своих взглядов производил не только фюрер немцев, но и сами немцы. Не все, конечно, а прежде всего те из них, кто привык уважать факты, умел анализировать их и в итоге делать из анализа верные выводы.

В этом отношении очень интересна, на мой взгляд, некая перекличка настроений, которая усматривается при сравнении предсмертных воззрений Гитлера относительно значения России для Германии и послевоенной позиции пятидесятилетнего профессора Лейпцигского университета Роберта Георга Дёппеля (Допеля).

12 июля 1945 года Дёппель, бывший участник германского уранового проекта, участвовавший затем и в советских атомных работах, написал профессору Капице обширное письмо, где для нашей темы интересна не специфически «атомная» часть, а некие общие рассуждения Дёппеля.

Выраженный в письме скепсис по части Америки в определённой мере объяснялся, пожалуй, тем, что жена Дёппеля – Мария Рената, тоже физик-атомщик, погибла 6 апреля 1945 года при бомбёжке Лейпцигского университета англо-американской авиацией. Однако этот трагический факт личной судьбы Дёппеля мог лишь усилить неприятие им англосаксов, а не породить это неприятие. В своей оценке роли России Дёппель был, вне сомнения, искренен и давал её безотносительно к житейским чувствам.

Не исключаю при этом, что взгляды Дёппеля имели не давнее происхождение, а стали результатом раздумий, ход которых был аналогичен ходу мыслей зашедшего в тупик Гитлера.

Так или иначе, Дёппель писал, в частности, вот что:

Это – мнение умного и неординарного немца с непростой судьбой. Почти мальчишкой, закончив университет, он ушёл на фронт Первой мировой войны, затем вернулся к науке, преподавал, работал над немецкой бомбой с Гейзенбергом, потом – над советской бомбой у нас, в 1949 году за нарушение режима был отстранён от ведения закрытых работ и направлен на Рыбинский механический завод «атомного» Первого главного управления, преподавал в Воронежском университете, а позднее заведовал кафедрами в германских университетах.

Сложная, драматическая, но интересная судьба, в которой в полной мере отразились драматические отношения русских и немцев, России и Германии.

Но эти отношения оказались неординарно отражёнными и в судьбе Гитлера. Он мог стать не только великим объединителем немцев, но и великим другом России, и кончил тем, что, принеся России беспримерные даже в её истории горе и разруху, уже уходя из жизни, осознал, что благодетельный исторический шанс для немцев может дать им только союз с Россией.

И здесь есть над чем думать как нынешним немцам, так и нынешним русским.

Можно – для подкрепления таких раздумий, привести и ещё одно двойное свидетельство. Двойное потому, что оно отражает не только мнение немца, но также, пусть и косвенно, мнение незаурядного русского человека – маршала Чуйкова. Ведь Василий Иванович зачем-то включил признание немецкого офицера в свои мемуары «От Сталинграда до Берлина», выпущенные в свет Воениздатом в 1985 году. Я уже писал однажды, что Чуйков приводил в этих мемуарах мнение подполковника Германского генерального штаба, взятого в плен в январе 1945 года.

В разговоре тогда с ещё генералом Чуйковым немец – вполне убеждённый нацист, сказал:

– Мир нужен не только немцам, но и русским. Ваши союзники ненадёжные. Мы, немцы, можем договориться с вами и будем надёжными соседями, а, может быть, и союзниками против теперешних ваших союзников.

– Почему же в сорок первом немцы, нарушив договор о ненападении, напали на нашу мирную страну, которая никому не угрожала? – спросил Василий Иванович.

И генштабист ответил:

– Бурный рост Страны Советов внушал нам страх, мы боялись, что вы первые нападёте на нас. Гитлер решил опередить вас, чем совершил самую большую ошибку…

Не оценив подлинный потенциал России, германский Генштаб просчитался, как и сам Гитлер.

Увы, понадобился 1945 год, чтобы Гитлер это понял, хотя бы на излёте судьбы изжив в себе погубивший его и Германию антибольшевизм.

УЖЕв очень давние времена по стране бродили глухие слухи о том, что Прагу-то, оказывается, освободили власовцы. И если бы, мол, не они, остались бы от «Златой Праги» одни головёшки.

Это – тоже один из мифов 45-го года, хотя части «Русской освободительной армии» (РОА) Власова в мае 1945 года в Прагу действительно вступали и даже постреляли по немецким частям, посланным на подавление Пражского восстания.