Сергей Кремлев - Мифы о 1945 годе

И вся эта спешка была результатом странной, не скоординированной с нами инициативы пражан.

А что если исходить из того, что коммунисты действительно готовили восстание, рассчитывая подгадать его к моменту выхода наших частей на подступы к Праге, то есть – где-то на 10–11 мая, а проамериканские силы в Чехии форсировали сроки?

И форсировали по договорённости с Вашингтоном.

А янки санкционировали восстание в расчёте на то, что русские в острой ситуации дрогнут и согласятся на продвижение 3-й американской армии до Влтавы и Праги. Даже если бы потом пришлось возвращаться на прежнюю линию демаркации, политический барыш на походе на Прагу янки поимели бы.

Во-первых, возврат Праги был бы уступкой России – пусть и заранее оговорённой, но – уступкой. А за уступки надо платить уступками.

Во-вторых, войдя в Прагу первыми, американцы могли бы оказать влияние на развитие ситуации в Чехии в более выгодную для них сторону, поскольку к тому времени она развивалась в сторону прямо противоположную.

Наконец, американским входом в Прагу срывался бы тот огромный политический, пропагандистский и агитационный эффект, который Советский Союз получил, освободив Прагу единолично. Ведь советские войска продвигались по освобождённому городу в море людей и цветов! Ни в одной европейской столице нас не встретили так, как в Праге.

Надо было это Америке?

Я уверен, что какие-то тайные действия американцы в начале мая 1945 года в Чехословакии предпринимали. Напомню: 4 мая Эйзенхауэр – безусловно с санкции Вашингтона – провёл зондаж советской позиции, предложив начальнику нашего Генерального штаба Антонову согласиться с продвижением американских войск до западных берегов Влтавы и Праги.

Москва Вашингтону жёстко отказывает, а на следующий день Прага восстаёт. И уже 6 мая «Нью-Йорк таймс» сообщает о восстании в Праге.

Американцы вновь запрашивают нас, а мы вновь отказываем. И ситуация развивается так, как развивается, постепенно естественным образом «левея» и «краснея». Однако неясностей всё ещё хватает. Вспомним некоторые детали докладов наших танковых командармов…

Генерал Рыбалко: «Власть в городе принадлежит Национальной Раде, профессору Альберту Пражаку. Военный штат восстания – командующий восстанием капитан Георгий Нежанский…»

Генерал Лелюшенко: «Связь с повстанцами – через бригадного генерала Ведравба».

Странная неувязка – то восстанием руководит капитан, то – генерал. Да и профессор Альберт Пражак не похож на соратника коммуниста Клемента Готвальда. А где же члены подпольного ЦК КПЧ – руководители якобы коммунистического – если верить советским источникам – восстания? Уж они-то должны были выходить на связь с советскими генералами-коммунистами в первую очередь, их и пропустили бы к ним быстрее.

С исторического отдаления и в свете всего, что мы сегодня знаем о той войне, можно предполагать, что янки спровоцировали преждевременное восстание в Праге так же, как англичане спровоцировали преждевременное восстание в Варшаве летом 1944 года.

И побуждения в обоих случаях были сходными – боязнь окончательного перехвата власти в Польше, Чехии и Словакии левыми силами и даже – не дай бог! – коммунистами.

Но 1945 год – не 1944 год. Если за восемь месяцев до этого Варшавское восстание утонуло в море крови, то Пражское утопало в море цветов и улыбок.

Характерно, что 9 мая 1945 года маршал Конев вынужден был отдать следующее боевое распоряжение командующему 4-й гвардейской танковой армией Лелюшенко:

По своему своеобразию и смыслу это, в некотором роде, наиболее замечательный документ 1945 года. И в нём самым счастливым образом смешались последние военные заботы воинов Конева и их уже мирное веселье.

В Варшаве летом 1944 года так быть не могло, но вины русских в том не было – поляки пали жертвой собственной же провокации.

Теперь времена изменились кардинально, и это определило абсолютно разные судьбы двух восстаний в двух славянских столицах.

ЗА ПОСЛЕДНИЕгоды во многих честных книгах тема военнопленных, якобы поголовно направляемых «в Сибирь», рассмотрена и, казалось бы, закрыта. Однако «демократическая» «повилика» настолько густо опутала многие «россиянские» мозги, что кое-что на эту тему можно сказать и здесь. Тем более что я приведу ниже ряд извлечений из таких документов, которые вряд ли широкому читателю знакомы.

Уже в 1941 году, как и в последующие годы войны, обычным промежуточным пунктом для окруженцев и бывших советских военнопленных стал фильтрационный пункт или проверочный лагерь НКВД.

Надо ли долго доказывать, что проверка военнопленных и их фильтрация в военное время были необходимы со всех точек зрения? Скажем, читатели, знакомые с прекрасной, фактически документальной, книгой Героя Советского Союза полковника-чекиста Дмитрия Медведева, командира спецотряда «Победители», должны помнить, как много проблем принёс партизанам Медведева немецкий агент, предатель Наумов-Науменко, засланный в отряд вместе с группой военнопленных и вовремя не разоблачённый.

Это – литературный, так сказать, пример. А вот пример уже из архивов. 9 июня 1944 года нарком обороны СССР Сталин вынужден был издать приказ № 0023, касающийся чрезвычайного происшествия в эшелоне с маршевым пополнением на станции Красноармейская.

Группа красноармейцев из 6-й запасной стрелковой дивизии подобрала неразорвавшуюся мину и начала разбивать ею доски для разведения костра. Мина взорвалась, 4 человека было убито, 9 ранено.

Далее по тексту приказа: