Марк Сейфер - Никола Тесла. Повелитель Вселенной

Твен случайно встречался с Тесла в «Клубе игроков» и в «Дельмонико», а также в художественной студии Роберта Рейда. Однажды ночью «известный во всем мире блистательный инженер», по словам Твена, присоединился к гостям Рейда. Собравшиеся обменивались шутками и рассказывали разные истории, пели песни, особенно популярна была песня на стихи Киплинга «Мандалай». Тесла рассказал о том, как книги Твена спасли ему жизнь, когда двенадцатилетним мальчиком он заболел малярией, и эта история сблизила Твена и Тесла, так что на глазах писателя даже показались слезы.

Заинтересованный изобретениями и их применением, Твен спросил Тесла в лаборатории, правильно ли он поступит, если продаст свои высокочастотные приборы для электротерапии богатым европейским вдовам во время своего следующего путешествия; изобретатель, естественно, согласился. В свою очередь Тесла показал великому писателю другое изобретение, которое, по его уверениям, поможет этим вдовам переваривать пищу.

Он объяснил, что это приспособление «состоит из платформы, поддерживаемой эластичными подушками, которые колеблются под воздействием сжатого воздуха. Как-то раз я ступил на эту платформу, и колебания передались моему телу. Очевидно, эти повторяющиеся через равные промежутки, быстрые колебания стимулируют перистальтику кишечника, что, в свою очередь, помогает проводить пищу по пищеварительному тракту».

«Хотите сказать, что я буду регулярно ходить в туалет?» – поинтересовался Твен.

«Точно. И без применения всяких эликсиров, специальных лекарств или внутренних вливаний».

Без лишних слов Твен взошел на платформу, в то время как Тесла пытался угомонить хихикающих помощников. Так как Твен изъявил такое большое желание попробовать, Тесла не сказал ему, что реакция будет почти мгновенной.

«Внезапно Твен почувствовал острое и нестерпимое желание, которое должно было быть тут же удовлетворено», – рассказывал на следующий день Тесла Джонсонам, которые хохотали до слез. Твену пришлось срочно спрыгнуть с платформы и скрыться в туалете.

«Думаю, я начну с приборов для электротерапии, – вернувшись, сказал Твен. – Не хочу, чтобы все вдовы сразу выздоровели».

Только почти через год в прессе появились фотографии Твена и других гостей. Тесла был в восторге и поведал Джонсону, что один из снимков Джозефа Джефферсона был «поистине великолепен. Я имею в виду тот, где он стоит один в темноте. Мне кажется, это произведение искусства». Кэтрин предложила отпраздновать в «Дельмонико», а потом всем вместе отправиться на летние каникулы в Хэмптон. Тесла написал в ответ: «Боюсь, что если я слишком часто буду нарушать свои привычки, то будет беда». Однако, поняв, что скоро ему будет не хватать «удовольствия видеть вас», Тесла неохотно согласился на обед, но не на поездку: «В предвкушении радости от встречи с друзьями и в предчувствии последующей разлуки искренне ваш, Н. Тесла».

Что касается фотографий, впервые сделанных с применением фосфоресцирующего света, то Тесла, у которого был нюх на потенциальных инвесторов, с нетерпением ожидал огласки, но Мартин и Джонсон были категорически против.

«Думаю, нам надо поговорить насчет того, чтобы намекнуть ежедневным газетам, что мистеру Тесла удалось сделать снимки при помощи фосфоресцирующего света, – предупреждал Мартин. – Когда-нибудь это выйдет на свет, и тогда кто-нибудь с привычным невежеством поместит статью в газетах. Нужно заверить свои права. Уверен, что Р. Джонсон думает так же».

Мартин должен был действовать осторожно, так как, хотя его огорчало пренебрежение Тесла к финансовой стороне, он совершенно не хотел порывать отношений с талантливым ученым. Мартин писал: «Ваша просьба о дополнительных бесплатных экземплярах слишком обременительна. Мне кажется, что ребята из Питтсбурга, если они действительно любят вас, не должны пожалеть немного денег на книгу. Однако вам лучше судить о ваших отношениях». Мартин обещал прислать Тесла дюжину экземпляров по сниженным ценам. «Возможно, вы захотите сделать заявку на все издание. Когда пишете мне, старайтесь подписываться собственноручно. Люди начинают сокращать мои запасы».

С точки зрения Тесла, это была его книга, и Мартин должен был просто исполнить его просьбу. Это вызвало трения особенно потому, что Мартин часто одалживал Тесла деньги из сумм, причитающихся ему как редактору, но Тесла их никогда не возвращал. На какое-то время Мартин решил закрыть на это глаза.

После получения первых фотографий, включая скромную стилизованную гравюру с изображением недавнего портрета Тесла, Мартин попросил предварительного просмотра. «Я положу их под замок или в сейф, если пожелаете, пока не наступит время публикации, – обещал Мартин. – Но я хочу получить одну из первых в качестве исторического сувенира». В то же время Мартин сообщил Джонсону, что Университет Небраски предложил присудить Тесла почетную докторскую степень в честь празднования их двадцатипятилетней годовщины. «Я уговаривал его принять. Хочу, чтобы вы с миссис Джонсон тоже на него повлияли. Мне кажется, он имеет на нее большое влияние так же, как и на любую другую женщину, включая его сестер».

Маловероятно, чтобы Тесла очень хотелось получить докторскую степень от малоизвестного Университета в Небраске. Для человека такого происхождения и образования это предложение было незначительным. Джонсон считал, что лучше было бы, если с таким предложением выступил более престижный университет, например, Колумбийский колледж. Тесла только что получил Золотую медаль Эллиота Крессона от Франклинского института за «серьезные и неутомимые исследования в качестве пионера в этой области и за неоценимый вклад в науку». Однако медаль не могла сравниться с докторской степенью, и Джонсон написал Хьюи Фэрфилду Осборну – одному из высокопоставленных лиц в Колумбийском колледже, уговаривая его сделать предложение Тесла.

«Будет очень разумно, если именно Колумбийский колледж предложит ему степень, так как его первая лекция, если я не ошибаюсь, была прочитана именно там, и поскольку Нью-Йорк является сценой его исследований. Думаю, что можно справедливо сказать, что не много существует людей, занимающих такое же положение в теоретической и практической областях науки. Что касается его общего культурного уровня, то могу сказать, что он хорошо знаком с литературой Италии, Германии и Франции, а также славянских стран, не говоря уже о греческой и латинской. Особенно ему близка поэзия, и он постоянно цитирует Леопарди, Гёте или венгерских и русских поэтов. Я не знаю людей с таким разнообразием вкусов и обладающих такими колоссальными знаниями».