Григорий Климов - Откровение

Затем: "...присутствие извращенца в правительственном учреждении оказывает развращающее влияние на его сотрудников. Эти извращенцы часто пытаются вовлечь нормальных людей в свои извращенные дела. Это особенно относится к молодым и впечатлительным людям, которые могут попасть под влияние извращенца... Один извращенец может загадить целое учреждение" /стр. 273/.

Затем: "...гомосексуалист склонен окружать себя другими гомосексуалистами не только в своей личной жизни, но и на работе... если гомосексуалист получит работу в правительстве,... почти неизбежно он будет пытаться устроить других гомосексуалистов на правительственные посты" /стр. 273/.

А потом и о шпионаже: "Отсутствие эмоциональной стабильности, характерное для большинства секс-извращенцев, и слабость их моральных устоев делают их податливыми к уговорам со стороны иностранных шпионов. Специалисты в области разведки считают, что извращенцы не выдерживают допросов опытными следователями..." /стр. 274/.

После этих разоблачений наступила эра сенатора Мак-Карти. Республиканская администрация президента Эйзенхауэра руками Мак-Карти чистила демократические авгиевы конюшни президента Рузвельта.

В Вашингтоне гремел судебный процесс Алжера Хисса, сладенького мальчика из Госдепартамента, который во время Ялтинской конференции в 1945 году, где решались судьбы послевоенного мира, был ближайшим советником президента Рузвельта, который в то время был уже живым трупом и мало что соображал. А потом выяснилось, что этот сладкий мальчик, который нашептывал на ушко президенту Рузвельту, был коммунистом и советским агентом.

Кстати, у коммуниста Алжера Хисса отец и сестра покончили самоубийством. А засыпал его раскаявшийся коммунист Уайтаккер Чеймберс, у которого брат покончил самоубийством. С чего бы это?

В результате всего этого стали сотнями гнать гомиков из Госдепартамента, вплоть до сладеньких мальчишек-лифтеров. А гомики в американской прессе подняли дикий вой, что в Вашингтоне идет настоящая охота на ведьм: погром, резня и Варфоломеевская ночь, наподобие Великой Чистки, которую в свое время устроил Сталин.

Но на практике гомиков из Госдепартамента потихоньку переводили в другие департаменты. По правилу: от перестановки слагаемых сумма не меняется.

Вот я, как следователь, беру еще одну книжку: "Гомосексуальная революция" д-ра Р. Мастерса, Нью-Йорк, 1962, где прямо говорится, что гомиков, которых повыгоняли из Госдепартамента, "просто потихоньку переводили в Центральную разведку ЦРУ" /стр.143/.

Ну а дальнейшее я и сам знаю. Ведь все американское руководство "Американского комитета по освобождению

России" с его радио "Свобода" в Нью-Йорке и Мюнхене - это работники ЦРУ, которых до этого повыгоняли из Госдепартамента. Теперь эти педерасты по радио освобождают Россию от большевиков при помощи комплекса латентной педерастии главного большевика Ленина. Как говорил товарищ Сталин: "Ленин умер, но дело его живет".

Но неужели советская разведка КГБ ничего этого не знает? Конечно, знает. Все и даже больше. И когда КГБ будет нужно, все эти гомики запрыгают, как караси на сковородке. Ведь в этой тайной игре все карты в руках КГБ.

В июле 1954 года я прилетел в Америку, чтобы оформить бумаги на гражданство, подписать контракт с ЦРУ и вернуться на работу в Мюнхен, но уже в качестве американского резидента.

В Нью-Йорке мне позвонил Юрий Мейер и принялся опять сватать свою дочь. Он занимался этим и в Мюнхене, но там Наташа только фыркала и уверяла, что она в кого-то влюблена. Теперь же что-то переменилось. Наташа жаловалась, что ей уже 22 года, и в Югославии, откуда она родом, таких называют "перестарка", то есть старая дева. В общем, Наташа начала со мной флиртовать.

Дело происходило на пляже в Си-Клифе. Наташа в купальном костюме. Как говорится, товар лицом, без обмана. Надо сказать, что я хотел обязательно русскую жену, а Наташа была невеста довольно соблазнительная. В результате я сделал ей предложение. Она мое предложение приняла: обнимались, целовались и обменялись обручальными кольцами. Таким образом, Наташа стала моей официальной невестой.

В Вашингтоне мне предлагали стандартный контракт на два года. Но я согласился на один год с возможностью последующего продления на второй год.

В сентябре я вылетел назад в Мюнхен, а невеста, ссылаясь на семейные обстоятельства, сказала, что прилетит позже. Правда, она провожала меня в аэропорту и даже всплакнула. Однако и позже она не прилетела, якобы опять по семейным обстоятельствам. Зато она писала мне письма, где уверяла - люблю! люблю! люблю! - и припечатывала письма поцелуями из губной помады. В общем, какая-то капризная невеста. Всякое бывает, думал я, все люди разные.

Так прошло полгода. В феврале 1955 года мой главный начальник Андрю Гольдберг, начальник станции ЦРУ в Мюнхене, пригласил меня на ланч в загородный ресторан и спрашивает, не хочу ли я продлить мой контракт на второй год.

Да я бы с удовольствием, - говорю я, - но, видите ли, у меня невеста в Америке. И мне сначала нужно выяснить мои семейные обстоятельства.

Дома я сразу же пишу Наташе деловое письмо, где прошу немедленно ответить мне окончательно ДА или НЕТ, чтобы я знал, как мне поступать в дальнейшем. Ведь брак - это самый серьезный шаг в жизни человека. И самое главное - я был влюблен. А любовь, как говорят, слепа.

Проходит неделя, другая. По воздушной почте должен бы уже придти ответ. Но ответа нет. Так проходит месяц. Я пишу второе письмо, вежливо, но настойчиво повторяю мои обстоятельства и прошу немедленно, подчеркиваю - немедленно, ответить мне: ДА или НЕТ?!

Позвонить ей по телефону я не могу. За это время она с семьей перебралась из Нью-Йорка в Вашингтон, и ее нового телефона я не знаю. Наконец, через два месяца от капризной невесты приходит письмо: она щебечет как соловей в мае, как ей хорошо живется, но на мой вопрос, насчет ДА или НЕТ она не отвечает. Так, словно она моих писем не получала. Что делать? Не буду же я просить ЦРУ, Центральное Разведывательное Управление США, разведывать про мою невесту.

А время идет да идет. Если бы Наташа написала мне НЕТ, я бы просто позвонил Гольдбергу и сказал, что продляю мой контракт на второй год. Потом, как многие работники ЦРУ, я вообще остался бы в Германии - на американских хлебах, то есть жалование в долларах. Так можно жить в Германии как кум королю.

Но получилось иначе. Контракта я не продлил. А в сентябре, буквально за пару дней до возвращения в Америку, получаю я от невесты долгожданное письмецо. Дословно: "Гриша, если ты возвращаешься в Америку ради меня, то лучше не приезжай. Наташа".