Ханс Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945

На сем начштаба позволил мне быть свободным.

– Мантей, нам надо в дивизию, – это была 21-я танковая, – а потом сразу же в батальон.

– Так точно, господин майор. Вы, должно быть, на короткой ноге с Роммелем, раз он вас лично принял, – заметил Мантей.

Я рассказал ему, откуда знаю Роммеля и вообще как я попал сюда.

– Да уж, – проговорил он, – смотрите, так вот взял и вызвал вас из России. Нечасто такое бывает. Наш командир, фон Вехмар, был отличным парнем. Его сын, Рюдигер, тоже у нас уже пару недель, служит лейтенантом. Традиция. Все у вас пойдет как надо, господин майор.

Хорошо замаскированная дивизионная штаб-квартира располагалась среди пальм и оливковых рощ. Генерал фон Бисмарк [54] приветствовал меня почти по-приятельски. Он был моим командиром в Восточной Пруссии в 1930 г., когда только начиналась моя карьера военного. Как и многие, кому доводилось служить в пустыне, он выглядел словно бы подсушенным. Безжалостная жара днем, ледяной холод ночью, песчаные бури, миллионы вездесущих назойливых мух и тяжелые бои – все это оставило на нем свою печать.

– Я искренне рад вам, Люк, мы не виделись двенадцать лет [55] . Вам достается отличное наследие. Вехмар и его батальон изрядно отличились, так что последний заслуженно стал любимой частью Роммеля. Поскольку вы из России, вам придется немного притереться. Постарайтесь освоиться как можно быстрее. Мы вполне можем в самом ближайшем будущем перейти в решительное наступление. Всего самого наилучшего!

Офицер штаба ввел меня в курс дела. Задача 3-го разведывательного батальона состояла в ведении наблюдения далеко на юге, с целью предотвращать любые попытки противника обойти нас с фланга или же информировать о подобных замыслах, а кроме того, послужить острием наступления, когда оно начнется.

– Британцы успели как следует укрепить свои позиции в районе Газалы, – продолжал он. – Вот тут находится огромное минное поле, около 500 000 мин, оно тянется от берега к прорытому еще итальянцами колодцу, Бир-Хакейму, что к югу от Тобрука. Бир-Хакейм удерживают французские войска генерала Кенига [56] . За этим барьером британцы стягивают силы и готовятся перейти в наступление, как только соберут все необходимое. Вот этого-то как раз и хочет избежать Роммель, опередив их.

Нам надо смотреть в оба, чтобы британцы, чего доброго, не атаковали к югу от Бир-Хакейма и не вышли во фланг нам. Ваша задача, Люк, среди всего прочего, следить за тем, чтобы враг не ударил нам в тыл.

Мы покинули зеленую Киренаику и отправились на юг. Мантей знал дорогу. Обычно в пустыне ориентировались только по компасу, наиважнейшему прибору, который имелся при себе у каждого. Позади за нами тянулся огромный шлейф пыли, которая тотчас же обволакивала нас, если мы вдруг резко останавливались.

Пустыня жила. Издалека часто было трудно понять, что именно «шевелилось» там – просто ли ветер теребил куст верблюжьей колючки или это катила машина или даже танк.

Внезапно перед нами словно из-под земли выросла вади – русло некогда пересохшей реки, которых полно в пустыне повсюду. В ней и располагался мой батальон, рассредоточившись, как и положено.

Меня приветствовали капитан Эверт, выполнявший обязанности командира батальона, и несколько других офицеров. Все как положено, но, как показалось мне, встречали меня с настороженностью. Заменить «старика» Вехмара было непростой задачей.

Мы проследовали к командирской машине, переоборудованному грузовику «Опель-Блиц». Как объяснил мне Эверт, вся техника оснащалась специальными масляными фильтрами против пыли. У многих машин была «лысая» резина, так что они не оставляли характерного следа. Кроме новых четырехосных бронемашин разведки, я заметил особые мотоциклы «BMW» с двигателями 750 см3, оснащенные узкими гусеницами вместо задних покрышек. Данная техника создавалась специально для условий пустыни.

Я попросил офицеров собраться, чтобы я мог обратиться ко всем сразу. Мне особенно досаждало мое новое тропическое обмундирование, в котором я разительно отличался от прочих, одетых в блеклую форму – предмет их гордости – или же и вовсе в свободные итальянские брюки и рубашки. (Добрый старина Мантей добыл и для меня нечто подобное буквально в считаные дни.)

– Я знаю ваш батальон еще по предвоенным временам, когда служил в Потсдаме, – начал я. – Между нашими двумя батальонами всегда существовало здоровое соперничество, каждый претендовал на звание лучшего. Но мы также не раз и не два действовали вместе, рука об руку. Для меня большая честь принять часть вашего любимого командира и прославленного ветерана фон Вехмара. У меня за плечами есть небольшой опыт – Французская кампания и Россия. Мне предстоит многому научиться, и тут я был бы рад вашей помощи. Хотелось бы по возможности поскорее отправиться в дозор с одним из разведывательных патрулей, чтобы освоиться.

Я пожал руку каждому – лед, совершенно очевидно, удалось растопить.

Мне сказали, что наш обычный противник на стороне британцев – Королевский драгунский, 11-й гусарский полки [57] и причинявшая особенно много неприятностей Группа дальнего действия в пустыне легендарного подполковника Дэвида Стерлинга. Британцы имели на вооружении лучше бронированные, но менее быстроходные бронемашины разведки «Хамбер», мы же располагали проворными четырехосными бронеавтомобилями [58] . Между тем мы «понимали» друг друга. Уважение к противнику и тенденция играть по правилам превалировали.

Мне стала привычной Фата-Моргана – мираж, нечто походившее издалека на озеро, но исчезавшее при приближении. Перестали пугать меня и кошмарные песчаные бури, которые итальянцы называли «Гибли». Обычно они бушевали день, но случалось, и целых три. Они словно предупреждали о своем приходе. Небо становилось черным, песок забивался во все поры и делал любые передвижения, не говоря уже о военных операциях, просто невозможными.

Я научился ориентироваться по компасу, а ночью находить свой батальон путем обмена условными световыми сигналами. Обстановка в разведывательных дозорах, действовавших в глубине пустыни, буквально зачаровывала меня.

В первые недели после моего приезда в Африку там царило относительное затишье. Время от времени британцы отправляли разведчиков в южном направлении. Однако мы перехватывали противника путем развертывания широкой сети патрулей. Тут нас особенно выручали наши быстрые четырехосные машины.

К началу мая 1942 г. я почувствовал, что окончательно «сжился с коллективом». Я побывал во всех ротах, хорошо узнал людей и поучаствовал в нескольких дозорах. Свыкся с ритмом повседневной жизни. Утром мы обычно выпивали пол-литра жидкости, днем не пили ничего, а вечером приканчивали «вторую половину» рациона. Снабжение поступало раз в несколько дней, обычно колоннами с охраной, чтобы не дать британцам перехватить их.