Ханс Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945

В то время как вся армия «Африка» прилагала титанические усилия, чтобы в порядке осуществить отход через Киренаику, мы с нашими четырьмя батальонами имели возможность три недели действовать на полной воле, не тревожимые танками и самолетами противника.

Мы даже разработали своего рода традицию. Где-то около пяти вечера разведывательные дозоры начинали сворачиваться, чтобы вовремя добраться до базы, потому что на лишенной даже деревьев, не говоря уже о каких-либо других ориентирах, местности найти путь к месту расположения было просто невозможно. С целью избежать обнаружения нашего лагеря неприятелем подавать световые сигналы разрешалось только в самом крайнем случае. Оба британских батальона поступали аналогичным образом, а потому после 17.00 вся разведывательная и вообще боевая активность затухала, чтобы возобновиться с рассветом следующего дня.

– Мы могли бы договориться с британцами о перемирии начиная с 17.00 и до утра, – пошутил я как-то, обращаясь к стоявшим рядом.

– Почему бы нет? – подхватил лейтенант Венцель Людеке, офицер резерва, ранее работавший на киностудии UFA помощником режиссера. – В конце концов, – продолжал он, – юмора у британцев не отнять. Надо хотя бы предложить им.

На помощь нам пришел случай. Как-то вечером, когда все отряды уже возвратились, меня навестил мой начальник разведки.

– Королевский драгунский полк на связи, – сообщил он, – хотят поговорить с вами.

– Привет, это Королевский драгунский. Может быть, вам покажется необычным такое обращение по рации, но сегодня вечером у нас пропал лейтенант Смит со своим отрядом. Он, часом, не у вас? Если да, то как у них дела?

Одному из наших патрулей посчастливилось взять в плен нескольких солдат противника. Как выяснилось, это действительно оказался лейтенант Смит со своим отрядом.

– Да, он у нас. Никто из них не ранен. Они передают привет семьям и друзьям, – затем последовало мое контрпредложение: – Можем ли и мы обращаться к вам и в 11-й гусарский, если кого-нибудь недосчитаемся?

– Разумеется, всегда рады будем помочь.

Прошло всего несколько дней, прежде чем мы выработали «джентльменское соглашение»:

– Ровно в 17.00 все враждебные действия приостанавливаются. Мы прозвали это «чаепитием» [78] . – В 17.05 мы и британцы будем выходить друг с другом на связь открыто, чтобы «обменяться новостями», в том числе и относительно пленных.

Вообще-то, с расстояния где-то в 15–20 километров мы часто слышали, как британцы растапливают свои печки и готовят чай. Соглашение соблюдалось обеими сторонами до тех пор, пока обстоятельства не развели нас в Тунисе. Пленным нередко приходилось оставаться у нас по несколько дней, пока не прибывала следующая колонна снабжения и их можно было отправить в тыл. Мы делились с ними чем могли из своего небогатого пищевого довольствия.

Однажды вечером, когда мы настроили рации на волну Белградской радиостанции и стали слушать «Лили Марлен», некоторые из пленных принялись подпевать.

– Там, у себя, мы тоже каждый вечер слушали «Лили Марлен», – признались они. – Уже есть английская версия. Монти строго-настрого запретил ее, но нам нравится и мелодия, и сентиментальные слова.

Наше «соглашение о перерыве на чай» имело интересные последствия. Как-то вечером доставили двух пленных, захваченных в пустыне. Высокого, светловолосого молодого лейтенанта и его водителя привели ко мне. Лейтенант-англичанин оказался этаким заносчивым снобом. Он лишь назвал мне свой служебный номер и больше ничего.

Я попытался втянуть его в разговор, стал рассказывать о своих поездках в Лондон, о друзьях, в том числе и о капитане Гвардейских гренадеров. Постепенно лейтенант «оттаял», и выяснилось, что он племянник одного из совладельцев сигаретной компании «Плейерс». Мои офицеры наперебой зашептали, и я не смог сдержать смеха.

– Лейтенант, что бы вы сказали, если бы я предложил вам обменять вас с водителем на сигареты? У нас сейчас с ними как раз туговато.

– А что, неплохо, – ответил он.

– Как вы сами думаете, на какое количество вы тянете? Что предлагать вашему командиру?

С ответом он не колебался:

– Миллион штук. 100 000 пачек.

Мой офицер радиосвязи вызвал полк Королевских драгун и передал им предложение.

– Подождите, пожалуйста, мы сейчас ответим, – услышали мы. Затем через несколько минут: – К сожалению, у нас у самих в данный момент ощущается нехватка сигарет. Можем предложить только 600 000 штук. Согласны?

К моему огромному удивлению, молодой лейтенант категорически не согласился с этим.

– Миллион, и ни одной сигаретой меньше. Последнее слово! – отрезал он. Ничего не поделать, сигарет действительно не хватало, и молодому человеку пришлось остаться в плену.

Спустя неделю с наступлением темноты куда-то пропал наш врач. Вздумалось прогуляться по известной надобности.

– Доктор, – окликнул я его перед этим. – Не уходите слишком далеко, скоро стемнеет.

Он меня, похоже, не услышал.

Когда он не вернулся через полчаса, мы забеспокоились. Не говоря уже о том, что его все любили, без врача в условиях тропиков нам бы пришлось очень тяжело. Мы отправились искать и даже принялись подавать условленные световые сигналы. Врача не было нигде. Заблудился он, что ли, или британцы похитили? Мы спросили.

– Да, врач у нас. Наскочил прямо на наш дозор. На сей раз у нас есть предложение. Японцы перерезали наши пути коммуникаций на Дальнем Востоке. У нас кончился хинин, и мы страдаем от малярии. Нельзя ли обменять доктора на какое-то количество вашего искусственного атебрина? Что скажете?

– Подождите немного, – попросил я. Тут вставал, так сказать, моральный вопрос: что важнее, воспользоваться положением противника, силы которого точит малярия, или же заполучить назад доктора? Долго я не колебался: – Хорошо, принимается. Сколько упаковок вы хотите за врача?

Мы сошлись на количестве, которое могли оторвать от себя, и договорились об условиях обмена на следующее утро. С каждой стороны выехало по вездеходу с белым флагом – церемонии были соблюдены в лучшем виде.

– Ваша прогулка дорого обошлась нам, доктор. Так или иначе, хорошо, что вы снова с нами, – Роммель, которому я рассказал о сделке во время его посещения нашей группы, меня понял.

– Я никогда не сомневался в британцах. Рад, что тут, в пустыне, вы имеете возможность играть честно, – сказал он. – Там, на побережье, мы бьемся за выживание.

Только однажды «соглашение» было нарушено, причем непреднамеренно. Как-то вечером дозорные вернулись с операции с британским грузовиком снабжения. Командовал патрулем молодой лейтенант, который совсем недавно прибыл к нам из Германии.