Ханс Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945

23 марта Монти сделал ход – устремился вперед силами бронетанкового корпуса, обходя «линию Марет» и охватывая слабые итальянские позиции. Пришлось оставлять этот оборонительный рубеж, бросив основное ядро артиллерии. Остатки танковой армии «Африка» попытались закрепиться в районе Габеса. Моему батальону пришлось прикрывать западный фланг. Наши снабженческие отделения уже передислоцировались на полуостров мыс Бон.

Затем в конце марта мне приказали немедленно прибыть к фон Арниму. Я и понятия не имел, что он от меня хочет.

Меня принял генерал Гаузе.

– Роммель ничего не смог добиться от Гитлера. Ни один из вариантов не принят: мы не получим необходимого снабжения – раз, и два – фюрер не желает слышать ни о каком «немецком Дюнкерке». Роммеля отправили на лечение и запретили возвращаться в Африку, хотя он и рвался сюда. Идемте, вас ожидает командующий.

Чего хотел от меня фон Арним? Я не знал его лично, даже ничего о нем толком не слышал. Но вот я вошел. Меня ждал высокий, подтянутый человек с резкими чертами лица.

– Господин генерал-полковник, майор Люк по вашему приказанию прибыл, – отрапортовал я.

– Рад познакомиться, Люк. Я имею удовольствие наградить вас от имени дуче Медалья д’Ардженто [83] – орденом, который практически соответствует нашему Рыцарскому кресту, – он приколол орден к моей груди и вручил удостоверение.

Мне, конечно, было приятно получить орден. Я подумал, что, несомненно, обязан награждением своим друзьям из батальона «Ницца». Кроме самого ордена, обладатель его получал небольшую месячную ренту и пожизненное право бесплатного проезда (на две персоны) первым классом по всем итальянским железным дорогам.

Однако фон Арним, разумеется, вызвал меня не только затем, чтобы вручить орден. И тут все прояснилось.

– Люк, по договоренности с Роммелем и Гаузе я решил немедленно отправить вас самолетом в ставку фюрера, чтобы вы представили Гитлеру детальный план эвакуации по возможности большего количества частей африканского контингента. Сначала вы полетите в Рим, чтобы получить там подпись фельдмаршала Кессельринга. Затем прибудете в Берлин и доложите генерал-полковнику Гудериану (начальнику генерального штаба армии) и генералу Шмундту (начальнику управления личного состава армии), которые тоже должны поставить на плане свои подписи. Затем вы направитесь в Берхтесгаден, в ставку фюрера, и скажете Кейтелю или Йодлю, что вам необходимо встретиться с Гитлером. О каждом шаге вы будете докладывать нам по 1000-ваттной рации специальным кодом. Генерал Зайдеманн (начальник авиации в Африке, которого я, как и его жену, «Зайдефрау» [84] , знавал по временам жизни в Берлине) даст вам свой «Хейнкель-111». Вылетайте по возможности скорее.

– Такое задание – большая честь для меня, господин генерал-полковник, – ответил я. – Но как я, простой офицер-фронтовик, смогу убедить Гитлера? Кроме того, мне хотелось бы остаться со своими людьми до последнего.

– Мы обо всем подумали, – произнес фон Арним. – Армейские генералы вызывают особое подозрение у фюрера. Роммель тоже, по-видимому, в опале. Даже после Сталинграда Гитлер требует «победы или смерти и никакого отступления». Что означает, мы потеряем в Северной Африке еще около 13 000 человек, бывалых солдат, обладающих высочайшим боевым духом. Мы считаем, что Гитлер скорее прислушается к мнению «простого» майора с фронта, особенно если вы сумеете ясно обрисовать положение дел и чувства, которые владеют солдатами. Вы прилетите и предстанете перед ним в своей пыльной и выцветшей форме. Это должно произвести на него впечатление. План, о котором идет речь, был разработан некоторое время тому назад и предполагает пропорциональный вывод наиболее важных для армии офицеров, солдат-фронтовиков и техников. Детали с вами обсудит генерал Гаузе. Я желаю вам и всем нам добиться полного успеха. Ежедневно докладывайте по рации.

Мы пожали друг другу руки, и я получил разрешение удалиться.

Гаузе ввел меня в курс «технических» подробностей.

– К батальону вы не вернетесь, отправитесь на базу снабжения на полуостров мыс Бон. Туда я пошлю вам «Физелер Шторх», который и доставит вас на аэродром послезавтра, как раз, чтобы вы успели вылететь до рассвета.

Кессельринг, Гудериан и Шмундт о вашем появлении предупреждены. Не знаю, разрешат ли вам вернуться в Африку, но постараюсь что-нибудь сделать. Быстрота и еще раз быстрота действий – вот, что нужно. Каждый потерянный день осложняет возможность эвакуации. Всего наилучшего, Люк.

Гаузе вручил мне «план» в большом конверте, после чего отпустил меня.

Мне требовалась передышка – слишком уж грандиозное и слишком уж неожиданное задание я получил. После всех проведенных на фронте лет мне дали поручение, которое, вне всякого сомнения, превосходило уровень батальонного командира.

До базы снабжения было недалеко, так что я добрался туда еще засветло. Конечно, мои люди очень удивились, когда узнали, что я должен летать в Германию со «специальным заданием». Я немедленно уведомил по рации капитана Бернхардта:

– Думаю, вернусь где-то через неделю. Не теряйте твердости духа и постарайтесь привести как можно больше людей на полуостров мыс Бон. Передайте всем привет от меня.

На следующий день я собрал все необходимое. Остальные вещи, включая фотографию Роммеля, я оставил в командирской машине.

Во второй половине дня на базе приземлился «Физелер». Его молодой пилот сказал мне, что я должен быть на аэродроме около 5.30 утра, чтобы «Хейнкель» успел пересечь Средиземное море до тех пор, пока в небо не поднимутся «Спитфайры». Затем появилось несколько офицеров из батальона «Ницца», от которого уже почти ничего не осталось – на тот момент в активных боевых действиях принимал участие только один небольшой отряд. Они принесли несколько бутылок кьянти и передали мне письма и посылки для своих семей в Италии. Вечером мы устроились под пальмами. Там, где мы находились, не было слышно ни звука боя, все казалось мирным и каким-то нереальным.

Я заснул и проспал дольше, чем рассчитывал, так что летчику «Физелера» пришлось меня будить – мы уже выбивались из графика. Помахав на прощание провожающим из кабины, мы покатились по взлетной полосе в свете начинающегося утра.

«Хейнкель» уже прогревал двигатели, и «Физелер» подрулил прямо к люку. Пилот, по всему видно, опытный фельдфебель, прокричал мне из кабины:

– Поторопитесь, господин майор. Мы уже опаздываем, скоро везде будут «Спитфайры».

Мне пришлось устроиться на сиденье носового стрелка перед 20-мм пушкой. Другого места для меня просто не было.

– Вы знакомы с пушкой, господин майор? – спросил летчик через переговорное устройство.