Ханс Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945

Затем под прикрытием огня, в дыму взрывов, канадцы контратаковали и после рукопашной вынудили нас откатиться и оставить селение.

Что мы могли противопоставить превосходству противника? Его морским орудиям и штурмовой авиации?

Мы окончательно покинули надежду нанести весомый урон неприятелю на британском береговом плацдарме, не говоря уж о том, чтобы уничтожить его. Между тем мы понимали, как важен этот береговой плацдарм, и «чувствовали» это своим незащищенным правым флангом.

Как вспоминал позднее ефрейтор Хаммель: «Такого огненного шквала, какой противник обрушил на Сент-Онорин, мы прежде не видывали. Мы молились. Когда мы отошли в селение Кювервиль, расположенное в нескольких километрах дальше на юг, неприятель накрыл огнем и эту деревню. Что же выходит, уж совсем не осталось места, где можно было бы перевести дух и хоть немного поспать?»

Наши частые контратаки и активная дозорная деятельность принесли по меньшей мере один результат, который выражался в том, что британцы начали ограждать свои позиции минными полями. Это служило для нас верным признаком того, что в ближайшем будущем они не имеют намерения продолжать наступление.

На несколько недель на нашем участке воцарилось нечто вроде неофициального перемирия. Продолжались патрулирование и ведение наблюдения.

Только однажды, 15 июня, при активной поддержке артиллерии мы попытались атаковать Эсковиль, служивший ключевой позицией для любого, кто хотел отбить мосты через Орн. Попытка, однако, не увенчалась успехом и стоила больших потерь обеим сторонам. Мы просто не могли изменить положения, пока действовали на дистанции огня морских орудий и в условиях безраздельного господства в воздухе вражеской авиации.

Храбрый и несгибаемый 21-й танково-разведывательный батальон был отведен с передовой 16 июня, однако 29 июня ему вновь пришлось отражать неприятельский натиск на восточных окраинах Кана, поскольку противник стремился овладеть Каном и находившимися там мостами через Орн. 30 июня батальон был передислоцирован в район к югу от Кана для получения пополнений.

Побывав на моем командном пункте, генерал Фойхтингер сказал мне, что британцы и американцы создали себе надежные, хотя иногда и маленькие базы по всему фронту вторжения.

– Совершенно ясно, что союзникам в тот или иной момент придется где-то прорываться с плацдармов далее в глубь континента, иначе вторжение не имеет смысла. Наше слабое место – правый фланг, ваш участок, мой дорогой Люк. Южнее и восточнее вас нет никаких резервов. Единственное преимущество для вас в том, что участок местности между рекой Орн и вышедшей из берегов рекой Див настолько узок, что атаковать там с плацдарма может сразу не более одной дивизии противника. Мы должны быть готовы к этому, поэтому вы получите подкрепления и построите эшелонированную оборону. Сама по себе местность подходит для танковой атаки, однако, учитывая наличие на ней множества селений, всевозможных изгородей и рощ, она в не меньшей мере годится и для противотанковой обороны.

Задача ваша остается неизменной: предотвратить прорыв или вклинение противника с берегового плацдарма в южном или юго-восточном направлении.

Июнь прошел, наступил особенно жаркий июль. Мы страдали от нашествия комаров, для некоторых солдат дело не обходилось без медицинского вмешательства – вздувались веки глаз. Урожаи созрели и колосились в полях, но крестьяне не рисковали выходить на работу, опасаясь превратиться в мишени и погибнуть под обстрелом.

Почти каждые сутки 2-му батальону приходилось отражать атаки сильных штурмовых групп противника, неся в стычках серьезные потери.

Одним жарким утром, когда я изучал положение на фронте вместе с майором Курцем, пуля снайпера сбила мою фуражку. Повезло.

В начале июля противник неожиданно перешел в наступление – стартовала операция «Эпсом». (Британцы любили называть боевые операции в честь мест проведения скачек.) Противник попытался прорваться к западу от реки Орн, на участке 192-го полка. Атаковала 11-я бронетанковая дивизия генерал-майора «Пипа» Робертса, вероятно, самого молодого, но и наиболее опытного танкового командира у противника. Я знал Робертса по Северной Африке, где он командовал танковой бригадой в знаменитой 7-й бронетанковой дивизии. С другой стороны, его 11-я бронетанковая была вновь сформированной дивизией и не имела опыта [103] .

Как почти всегда поступали британцы, они пустили в бой танки без пехотного сопровождения. В результате им не удалось сразу уничтожить маленькие, хорошо замаскированные противотанковые гнезда, которые располагались в рощицах или за изгородями. На основном направлении наступление захлебнулось под нашим огнем, хотя на фланге британская и канадская пехота сумела проложить путь в западную часть Кана. Фронт мы удержали.

Как обещал Фойхтингер, в начале июля мою боевую группу значительно усилили:

– На мой участок перебросили 503-й батальон танков «тигр». Из-за его наводящей страх на противника «восемьдесят восьмой» и толстой брони «тигр» считался неуязвимым и превосходил все имевшиеся у противника танки.

– В мое распоряжение поступил майор Беккер со всеми пятью батареями 200-го дивизиона штурмовых орудий, которые действовали в тесном контакте с гренадерами.

– Мне придали оставшийся батальон нашего танкового полка (другой батальон перебросили в Германию для укомплектования танками PzKpfw V «пантера»), а также подразделение установок реактивных снарядов.

– Батальон 16-й полевой дивизии Люфтваффе тоже перешел под мое командование, чтобы образовать тонкую линию прикрытия перед моим позициями.

– Как Фойхтингер и говорил мне, на высотах в Бургебю и за ними расположились три отделения противотанковой обороны, вооруженные 8,8-см пушками. Прибавим к этому дивизионную артиллерию.

Таким образом мы создали фронт обороны на глубину около 15 километров, что позволило бы нам рано или поздно свести на нет усилия атакующих.

Несмотря на интенсивную воздушную разведку, британцы не сумели выявить наших позиций на всю их глубину. Как мы узнали позднее, они считали, что она не будет превышать 7 километров. Благодаря трофейным картам мы установили, что, по мнению британцев, им на данном участке противостояли по меньшей мере две, если не три, немецкие танковые дивизии. Переоценка наших сил стала, возможно, позднее причиной их осторожного продвижения.