Бенедикт Сарнов - Феномен Солженицына

Прочитав это, я задумался. По какому же все-таки приципу разделил автор этого предисловия выдающихся деятелей отечественной истории на овец и козлищ?

Напрашивалось самое простое объяснение. В первый список попали евреи (этим, вероятно, и объясняется сведение в одну обойму таких несхожих, бесконечно далеких друг от друга фигур, как Троцкий, Мандельштам и Василий Гроссман). А во второй – коренные русаки. Так сказать, чистокровные арийцы.

Во втором списке при таком раскладе картину слегка портит Пушкин, которого в чистокровные арийцы не запишешь. Но какой же список российских святых и гениев может обойтись без Пушкина? Пушкину приходится прощать его нечистокровность. Тут ничего не поделаешь.

А вот с первым списком так гладко не получается. С грехом пополам ещё можно объявить евреями Мейерхольда и Шкловского. На худой конец – даже Герцена с Пестелем. Ну, не евреями, так инородцами. (Фамилии-то нерусские). Но как быть с Александром Федоровичем Керенским? Он-то – за что?.. Ну, ладно. Насчет Керенского, быть может, кто-то ввел автора статьи в заблуждение, намекнув, что у того с родословной`все не так чисто, как принято думать. А Радищев? А князь Курбский?.. Неужели и они тоже на подозрении?

Нет, наверное, все-таки первая моя догадка тут не годилась. Дело было, видимо, не в евреях. И не в инородцах. Во всяком случае, не только в них.

Может быть, в первый список попали масоны? Это предположение было хорошо тем, что объясняло загадочное появление в нем Керенского. Он-то уж точно был масон. Да и Радищев, кажется, тоже. Масоном, правда, был и Пушкин, а он – в другом списке. Но Пушкину, как уже было сказано, приходится прощать многое.

Троцкий, Мандельштам, а уж тем более Василий Гроссман масонами вроде не были. В чем другом, а в этом их не заподозришь. Но это как раз объяснить можно. Список, очевидно, составляли не из масонов, а жидо-масонов. Одни из помянутых в нем представляют масонов, а другие – жидов.

Но тут непонятно было, как и почему в этой компании оказался князь Курбский. Да и Герцен как будто тоже масоном не был...

Нет, видимо, и от этого объяснения мне надо было отказаться.

Скорее всего, в первый список попали антипатриоты, бунтовщики. (Чем и объясняется соседство Курбского и Радищева с Керенским и Троцким). А во второй, соответственно, – патриоты, верные слуги престола, готовые душу положить «за веру, царя и отечество.» (Потому-то, видно, и не нашлось в этом списке места не только для какого-нибудь Антона Рубинштейна, но даже и для Петра Ильича Чайковского. А для Глинки – нашлось: он «Жизнь за царя» написал).

Но и с этим объяснением не все выходило гладко. Неувязка получается во-первых, все с тем же Пушкиным, который, как известно, не очень-то ладил с царями. Опять этот Пушкин! И тут он нам всю картину портит! Но ещё хуже то, что не вполне укладывались в эту схему и такие деятели отечественной истории, как протопоп Аввакум и Ломоносов. Тоже ведь были бунтовщики изрядные...

Вероятно, можно было попытаться отыскать ещё какое-нибудь объяснение. Но можно не сомневаться, что и оно оказалось бы таким же несостоятельным, как и все предыдущие.

Вспомнил я тут все это не для того, чтобы лишний раз позубоскалить насчет модных нынче историософских концепций неославянофильского, – а лучше сказать черносотенного – толка. Поразило меня тогда в этих двух противостоящих друг другу списках – совсем другое: удивительное сходство логики автора этого комического предисловия с хорошо всем нам знакомой схемой, предложенной сто лет тому назад куда более известным, хотя и не модным нынче автором.

Тем, кто не вспомнил, кому принадлежит эта чеканная формулировка, которую нам вдалбливали на лекциях и семинарах, – напоминаю: Ленин. «Критические заметки по национальному вопросу». В годы моей юности это именовалось так: «Учение Владимира Ильича Ленина о двух нациях в каждой нации».

Автор разбираемого мною предисловия, судя по всему, это учение усвоил крепко.

Впрочем, дело тут, как легко можно догадаться, не в нем одном. Сказанное мною о нем в полной мере относится ко всем его единомышленникам. Все они – верные ленинцы. Разница между их схемами и схемой основоположника великого учения – невелика. В сущности, тут даже и нет никакой разницы. Алгебраическая формула – одна и та же. Меняются только знаки. У Ленина – великий Чернышевский и «архискверный Достоевский». У них, соответственно, – наоборот.

Перед нами все та же старая ленинская схема, только вывернутая наизнанку.

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что в некоторых отношениях ученики превзошли учителя. Для них весь мир, вся вселенная, все человечество делится только на «русских» и «евреев». Русские – это Сергий Радонежский и Аввакум Петров, Федор Достоевский и Константин Леонтьев... А «евреи»... Добро бы ещё, если бы в эту графу попали только Мейерхольд и Виктор Шкловский, в жилах которых, кажется, и в самом деле была какая-то капля еврейской крови. Но логика классовой (виноват, расовой) борьбы не признает никаких исключений. Торжествует великий ленинский принцип: кто не с нами, тот наш враг. И вот уже в «евреи» зачисляются Андрей Курбский и Александр Радищев, Павел Пестель и Александр Герцен!

Ленин, надо полагать, был бы слегка изумлен таким оборотом. Может быть, даже, он бы его и не одобрил. Но это, в конце концов, уже частность. Важно, что основные принципы великого ленинского учения о двух нациях в каждой нации по-прежнему живут и торжествуют.

И с наибольшей отчетливостью это их торжество выразилось в идеологических построених Главного Идеолога нынешних неославянофилов Александра Исаевича Солженицына.

Перед Лениным, когда он создавал это свое «учение о двух нациях в каждой нации» возникла одна, казалось бы, непреодолимая трудность.

Не совсем понятно было, как при этой его схеме надлежало поступить с Л. Н. Толстым. С этой глыбой... С этим матерым человечищем...

В нацию Чернышевских и Плехановых его не зачислишь. Но и в нацию Пуришкевичей и Гучковых тоже не затолкнешь.

Обойти его, сделать вид, что этой «глыбы» как бы даже вовсе и не существовало в русской культуре – тоже было невозможно. Тут надо было найти какой-то другой выход. И Владимир Ильич его нашел, написав знаменитую свою статью «Лев Толостой как зеркало русской революции».

Для Солженицына в его идеологической конструкции такой проблемой, какой для Ленина был Л.Н. Толстой, стал Пушкин. Его тоже ни объехать, ни обойти. Он ведь – «НАШЕ ВСЁ».