Сергей Кремлев - Великий Сталин

Тупица из тупиц Царегородцев… выдвинут Поповым на пост руководителя политорганами Министерства путей сообщения. Политически безграмотный человек Фирюбин, лизавший пятки Попову, был выдвинут на пост секретаря городского Комитета партии. Славивший Попова в московской печати редактор «Московского Большевика» Губин посажен редактором «Известий». В Армению послан подхалим Попова Погосов, в Калугу – Панов и так далее.

Словом, Попов расставляет свои кадры везде, где может, с тем чтобы в удобный момент взять баранку руля страны в свои руки.

Таким образом, Попов соревновался с ленинградцами в расстановке «своих» людей. Шла подготовка к захвату лидерства…

В кругах МК открыто говорят, что за плечами Попова тов. Сталин и что пост великого вождя перейдет Попову…»

Пожалуй, это описание личности Попова и атмосферы вокруг него лучше любых признаний Вознесенского (старше Попова на три года) и Кузнецова (старше Попова на год) подтверждало вину двух последних. Все трое были из одного поколения – они не сидели в царских тюрьмах, не ходили под пулями в гражданскую и Великую Отечественную, – даже для ленинградца Кузнецова личный риск в блокаду был не выше, чем у сотен тысяч жителей Ленинграда…

На всех троих очень надеялся Сталин. И все трое его надежд не оправдали. А ведь надежды Сталина были надеждами Родины…

Попов сменил в мае 1945 года умершего А.С. Щербакова и до какого-то момента был, похоже, деятелен, исполнителен и Сталина устраивал. Но то же можно было сказать и о Вознесенском… И о Кузнецове… И вот теперь после них надо было что-то делать уже с Поповым.

Заканчивая письмо, московские коммунисты писали:

«Неужели Политбюро не займётся проверкой деятельности Попова. Хотя бы проверили указываемые нами факты. Неужели сигналы масс не нуждаются в проверке? Мы не клеветники. <���…>

Мы считаем, что если Политбюро ЦК не прислушается к голосу низов в деле Попова, то люди, знающие дела Попова, потеряют веру в существование партийной истины».

И Сталин прислушался, да и могло ли быть иначе! К тому же он уже и сам не раз строго говорил с Поповым. Была назначена комиссия Политбюро в составе Маленкова, Берии, Кагановича и Суслова, и в результате её работы Попов был снят с партийных постов и назначен министром специально созданного «под него» министерства городского строительства СССР. С марта по декабрь 1951 года он был министром сельскохозяйственного машиностроения, позднее – директором авиационного завода в Куйбышеве, послом в Польше…

В постановлении Политбюро об освобождении Попова было сказано, что обвинения анонимных авторов письма в адрес Попова в части «разгона проверенных кадров МК и Моссовета и в насаждении… на ответственные участки в партии своих людей» не подтвердились, но вряд ли это было так. Во всяком случае, никто из упоминавшихся в письме как креатуры Попова славы себе впоследствии не добыл, а кое-кто «проявил» себя скорее недостойно.

Но Сталин до последнего верил в лучшее в людях, однажды вошедших в круг его сотрудников. К тому же в «деятельности» возомнившего о себе Попова не было политического аспекта – в отличие от деятельности «ленинградцев», что Сталин, конечно, учел. Однако Попов уже не выправился, хотя работал на различных должностях до 1965 года, в котором вышел на пенсию (в 1968 году, 62 лет от роду, он умер).

Секретарём же ЦК вместо Попова 13 декабря 1949 года был назначен Хрущёв, отозванный из Киева. Вряд ли в этой дате со стороны Сталина или кого-то ещё был какой-то намек… Но дата оказалась, как сейчас говорится, «знаковой»… Хрущёв рядом со Сталиным стал для ничего не подозревающего о том Сталина в обозримой перспективе смертельно опасным.

Небезынтересно, как через много лет после смерти и Сталина, и своего отца Никиты Хрущёва дело с Поповым представил в своих «воспоминаниях» сын Хрущёва Сергей. В его описании выходило, что Сталину-де доложили о существовании «московского» заговора, аналогичного «ленинградскому», во главе с Поповым. Сталин срочно вызвал Хрущёва и «вручил ему кипу документов», якобы обвиняющих в антисоветской деятельности чуть ли не все московское руководство…

И Хрущёв-де занялся расследованием, а когда Сталин через несколько недель поинтересовался результатами, Хрущёв-старший «постарался убедить его, что донос липовый». Далее Хрущёв-младший сообщал, что Попова-де «назначили директором завода, там он в глазах Сталина не представлял угрозы», и резюмировал: «…а следовательно, жизнь его (Попова. – С.К. ) находилась в безопасности…»

Цену «свидетельствам» сына Хрущёва читатель, знакомый с положением дел по документам, может определить и сам.

Юбилейный для Сталина год заканчивался. И он был, как и все остальные годы его жизни, полон больших и малых проблем… Были среди них порой и проблемы «юбилейные», однако речь – не о сталинском юбилее. Десятого октября из Киева в Москву по «ВЧ» позвонил Хрущёв – насчёт празднования 10-летия присоединения Западной Украины. Он предлагал провести демонстрации и военные парады в Киеве, Львове и Ужгороде, заложить монументы, выпустить документальный фильм и… переименовать город Станислав в город Сталинокарпатск.

Телефонограмму передали Сталину на юг, где он с 5 сентября до 7 декабря был в отпуске, и Сталин всё одобрил, кроме идеи переименования (лишь в 1962 году Станислав переименовали в Ивано-Франковск).

Туда же, на юг, Поскрёбышев переправлял и бумаги, подобные письму главного редактора журнала «Огонёк» Алексея Суркова, где тот 18 ноября 1949 года просил санкции на публикацию в 50-м номере журнала статьи кинооператора М. Ошуркова «Незабываемые встречи» – о киносъёмках Сталина.

Статья была написана в откровенно слащавой манере, и судьба её оказалась той же, что и у хрущёвской идеи со Сталинокарпатском.

Так что «отпуск» был для Сталина понятием весьма условным – и в «отпуску» дела, большие и малые, от себя не отпускали… Скажем, в Военно-Воздушных Силах и в Гражданском воздушном флоте участились катастрофы… И уже в «отпуску» Сталин думает о какой-то замене Вершинину в ВВС и Байдукову в ГВФ и 12 сентября 1949 года пишет Маленкову, что «Байдуков – хороший летчик, но как руководитель очень слаб» и что Вершинина можно бы заменить на Жигарева… И уже в сентябре 1949 года бывший второй пилот Чкалова 42-летний Георгий Байдуков отправляется – нет, не в ГУЛАГ, а на учёбу в Высшую военную академию им. К.Е. Ворошилова, по окончании которой получит в 1952 году пост заместителя начальника Главного штаба войск ПВО страны по специальной технике.

Приходилось Сталину задумываться и о вещах, ещё менее приятных, чем замена слабых руководителей… Так, в 1949 году встал вопрос о восстановлении отменённой 26 мая 1947 года смертной казни. В 1950 году она была восстановлена для «шпионов, изменников и диверсантов», и это было необходимостью – США все чаще забрасывали на территорию СССР именно диверсантов и все активнее разворачивали разведку против нас, пользуясь, в том числе, кадрами германских спецслужб – абвера и СД, а также резервами из «перемещённых лиц». Да и внутренние причины для ужесточения высшей меры наказания имелись.