Сергей Кремлев - Великий Сталин

Скажем, 16 февраля 1938 года в Издательство детской литературы («Детгиз») при ЦК ВЛКСМ поступило письмо:

«Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».

Книжка изобилует массой… преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны…

Но не это главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ – говорят эсеры. Народ делает героев – отвечают эсерам большевики. Книжка льёт воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу.

Советую сжечь книжку».

Под этим письмом стояла подпись «И. Сталин». Причём это не было позой – о том, что Сталин расценивал попытки создать культ его личности как происки эсеров, говорил уже после смерти Сталина, на «антибериевском» Пленуме ЦК в июле 1953 года, Микоян.

А поскольку это письмо Сталина было опубликовано в ноябрьском номере журнала «Вопросы истории» за 1953 год, нельзя говорить, что с такими взглядами Сталина на вопрос хрущёвцы знакомы не были.

Собственно, Хрущёв и компания могли бы вспомнить – среди многих подобных сталинских документов – и его, например, письмо К.Ф. Старостину, написанное 4 февраля 1935 года с такими словами:

«До ЦК партии дошли слухи, что коллектив метро имеет желание присвоить метро имя т. Сталина. Ввиду решительного несогласия т. Сталина с таким предложением и ввиду того, что т. Сталин столь же решительно настаивает на том, чтобы метро было присвоено имя т. Л. Кагановича, … ЦК ВКП(б) просит коллектив метро не принимать во внимание протестов т. Л. Кагановича и вынести решение о присвоении метро имени т. Л. Кагановича.

Могли бы хрущёвцы взять в руки и старый номер журнала «Большевик» – номер 17-й за 1934 год и перечесть запись беседы Сталина с писателем Гербертом Уэллсом, то место, где в ответ на замечание Уэллса: «Для большого плавания требуются капитан и навигатор», Сталин возразил: «Верно, но для большого плавания требуется прежде всего большой корабль. Что такое навигатор без корабля? Человек без дела…»

Сказано точно… И у «навигатора» Сталина такой «корабль» был… Теперь же всё изменилось. «Корабль» оставался на плаву. Но кто же мог быть на нём «навигатором»?

В дни болезни Сталина прошёл ряд заседаний Бюро Президиума ЦК и 5 марта – то 40-минутное совместное заседание Пленума ЦК, Совмина и Президиума Верховного Совета СССР, на котором была сформирована «вахта» группы «навигаторов».

Председатель Совета Министров СССР – Маленков.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР – Ворошилов.

Наиболее сосредоточенный на «работе в Центральном Комитете КПСС» – Хрущёв.

Берия, наряду с Молотовым, Булганиным и Кагановичем, назначался первым заместителем Маленкова и министром вновь объединённого Министерства внутренних дел, включившего в себя бывшее Министерство государственной безопасности.

Наступала эпоха вроде бы «коллективного руководства», но уже скоро стало ясно, что подлинным «навигатором» Советского Союза может быть лишь Берия. Не имея высших властных полномочий, он был не просто наиболее активен и деятелен. Он-то и был деятелен и инициативен!

В Президиум ЦК хлынула волна его докладных: о резком смягчении паспортного режима для освобождаемых из заключения; о сворачивании ряда дорогостоящих, но не первоочередных строек типа Большого Туркменского канала или подводного тоннеля на Сахалин; о выводе из МВД и передаче в отраслевые министерства всех производственных мощностей ГУЛАГа; о передаче самого ГУЛАГа в ведение Министерства юстиции – за исключением лагерей и тюрем для особо опасных государственных преступников; о резком ограничении прав репрессивного Особого Совещания; о необходимости опираться в прибалтийских республиках и западных областях Украины и Белоруссии на национальные кадры (в Литве, например, при 11-тысячной партийной организации из 85 начальников райотделов милиции было всего 10 литовцев); о необходимости реалистичной политики по отношению к ситуации в ГДР…

Деталь, но немаловажная: Берия предложил, а ЦК и Совмин были вынуждены согласиться с его предложением об отказе «от оформления портретами колонн демонстрантов, а также зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных праздников» и об отмене «провозглашения с правительственной трибуны призывов, обращённых к демонстрантам». Берия точно уловил, что народная масса изменяется, становится образованнее, развитее, тоньше… И если ответное «Ура!» на Красной площади демонстрантов 30-х годов было искренним и немного наивным порывом, то теперь это «Ура!» в ответ на всё более казённо звучащие призывы, произносимые бодрым и звучным голосом диктора, выглядело уже иначе…

Берия даже о новых национальных орденах задумывался – Низами, Навои, Шевченко, для поощрения прежде всего деятелей культуры национальных республик.

Главное же – в сфере государственного управления этот новый «навигатор» прокладывал курс на перенос высших управленческих прерогатив из партийной сферы в советскую и государственную, из ЦК в Совмин.

Затем ли антисталинские круги устраняли строителя социализма Сталина, чтобы получить на свою голову если не второго гениального, то второго компетентного «навигатора» Берию, способного вести государственный «корабль» к новым открытиям и успехам?

Заговор против Берии в «верхах» был и более открытым, и более массовым, чем заговор против Сталина. Хрущёву удалось спровоцировать против Берии практически всех.

26 июня Берия был арестован, со 2 по 7 июля прошёл «антибериевский» Пленум ЦК, и затем на массовых митингах «враг народа» Берия был политически казнён. Вскоре – не позднее, как я понимаю, начала августа 1953 года, он был казнён и физически, «суд» над ним в конце декабря стал лишь фабрикацией ряда необходимых завершающих «процесс» бумаг. Арестованных соратников Берии по МВД Меркулова, Кобулова, Деканозова, Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского расстреляли в декабре.

А вскоре первой фигурой в СССР стал Хрущёв.

Сталин был гением, и это хорошо понимал внешний мир – даже острее порой, чем это понимала страна. Большое ведь всегда лучше видится «на расстояньи». Уже после смерти Сталина о нём было сказано много верного не только его единомышленниками, но и его умными антагонистами. Приведу оценки лишь двух из них…

Уинстон Черчилль: « Его влияние на людей было неотразимо. Когда он входил в зал на Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам ».