Дерек Джонстон - Краткая история философии

Письмо и повторяемость

Большинство из нас весьма просто обращается со словами или предложениями, которые могут иметь несколько значений. Мы пытаемся уловить смысл слова в его контексте. Но всегда ли контекст подводит нас к этому смыслу? Законы, к примеру, разрабатываются и претворяются в жизнь людьми, которые имеют представления о них у себя в голове. Но что получается, если закон, реализация которого планировалось в одном конкретном контексте, должен применяться в совершенно иной ситуации, которую законодатель не мог себе вообразить?

Деррида в данном случае рассматривает письмо как повторяемость – способность повторяться с некоторыми различиями. Письмо всегда выражает ограниченную волю не только автора-отправителя, но и читателя – человека, которому оно адресовано. Затем написанное прочитывается третьей стороной, которой оно никогда не предназначалось. Эта сторона понимает написанное по-своему, извлекает из текста иной смысл.

Давайте приведем пример: случай с Гомером и «Илиадой». Гомер был слепым поэтом (так, его можно считать провидцем, которому открылись сокровенные тайны, сокрытые от глаз обычных смертных, обладающих нормальным человеческим зрением), принадлежащим к ныне исчезнувшей цивилизации. Идеи правильного и неправильного в поэме связаны с представлениями о героизме класса воинов: слава, смелость и т. д. Эта поэма читалась, а точнее, зачитывалась или воспевалась в праздничные дни, на пирах, где большинство присутствующих не умели ни читать, ни писать.

Теперь же это произведение в большинстве случаев читается лишь в тесных кругах его поклонников, членами которых являются люди, получившие классическое образование и принадлежащие к интеллигенции. Все они владеют домами, автомобилями и понимают, что в настоящее время любые военные действия повлекут за собой всеобщую войну и полное уничтожение человечества.

Поэма читается по-разному людьми, полагающими, что мотивы для развязывания войны были экономическими, и людьми, усматривающими истинную причину войны в обольщении Елены, которое фактически стало предпосылкой для нападения на процветающего соперника и получения его богатства.

Люди, относящиеся к числу феминистов, не могут терпимо относиться к понятию «владение женщиной». Следовательно, они читают данное произведение по-иному.

Вообще, каким образом в 2006 г. «Илиада» может быть прочитана точно так же, как и в 800 г. до н. э.?

Литература – самое сердце деконструкции

Деррида полагал, что литературная работа должна быть своеобразной, оригинальной. Он считал, что язык словно изобретается заново – обновляется новыми словами и терминами – по мере написания автором книги. Так, чтение произведений различных писателей у Жака Дерриды было связано с интересом к поэту, как фигуре, борющейся с языком, делающим произведение фальшивым, лишенным первоначального смысла. Но это чтение также было сопряжено с теоретическими размышлениями о том, что происходит внутри языка. В понимании Дерриды язык подобен призраку. Он постоянно повторяется в своих прежних обличьях и лишь в отдельных случаях проявляет некоторые отличительные стороны. Поэты, писатели, драматурги неоднократно находились под влиянием гениальности языка. Они непосредственно соприкасались с языком, а также не раз сами оказывали на него влияние.

Деррида пересмотрел понятие «текст». Он пришел к выводу, что текст представляет собой ряд следов, которые не могут каким-либо образом сужаться до пределов самой материальности – сущности, описанного языком объекта действительности. Вместо этого мы можем выйти за пределы языка только с помощью этого нового понимания текста. Здесь-то и проявляется значение изречения Дерриды: «Нет ничего за пределами текста».

Деррида предположил, что необходимо выделять три типа подписей:

1. Имя автора на странице.

2. Стиль, особенные свойства текста: ритм, длина фраз, словарный запас автора.

3. Но для окончательного подписания работа должно попасть в руки читателя, на которого возлагается ответственность принять ее как послание, поставить вторую подпись и тем самым заверить.

Деррида и религия

Говоря о религии, Деррида подчеркивает неизбежность существования некой исходной точки, не связанной с бинарными противоположностями. С одной стороны, для Дерриды этой точкой являлась религия, с другой стороны – разум и критика религии, отраженная в трудах различных философов, к примеру Маркса, Ницше или Фрейда. Он был уверен, что религия и разум происходят от одного и того же источника – понятия ответа.

Разум всегда стремится отрицать значимость веры. Вера всегда привлекательна для человека, так как она дает жизненные цели, заставляет жить (она вносит в нашу жизнь понимание святости, значение таких понятий, как «спасение», «чистота» и «ясность»), но также толкает на смерть (она вносит в нашу жизнь понятие самопожертвования). Она одобряет святость и благословенность. Деррида предложил всем верующим задуматься о совершении зла в связи с тем, что религия содержит в своей ценностной основе понятие всеобщего жертвоприношения.

Сложность, по мнению Дерриды, заключается в термине «Бог». В особенности это проявляется, когда мы делаем вывод, что Бог – это то, чем мы не являемся: Бог – Иное. Деррида натолкнулся на эту идею Иного в речи Бога к Моисею, сказанной в рамках эпизода с неопалимой купиной: «Я есьм Сущий» (Исход 3:14). Язык появился до нас и без нашего участия. Именно здесь-то теологи и упоминают заслугу Бога. Такой язык связан с понятием теологического становления» Религия, по сути, является фактом того, что термин «Бог» начинает употребляться в человеческих рассуждениях, приходит в язык. Когда мы говорим о языке и отмечаем, что за его пределами ничего нет, мы, сами того не осознавая, касаемся теологии.

Деррида не считал ни Бога, ни религию устойчивыми и неизменными понятиям. Он часто, по-видимому, даже старался избегать употребления понятия религии; его позицию визави теологии нелегко определить. Однако, Деррида все же осознавал близость деконструктивного мышления и негативного мышления, или апофатической теологии. Читать дальше