Эрих Манштейн - Утерянные победы

В дискуссии, в которой Гитлер стоял на той точке зрения, что оставление Донбасса – всего или его части – будет означать ощутительную потерю для нашей военной экономики и одновременно решающий выигрыш для русских, а я настаивал на оперативной необходимости выравнивания фронта до Миуса, у меня остался, наконец, только один козырь. Незадолго до моего вылета в Летцен (Гижицко) у меня в штабе был председатель президиума имперского объединения угля Пауль Плейгер. Я его спрашивал о действительном значении Донбасса для нашей военной промышленности и для промышленности противника. Он мне сказал, что владение угольным районом Шахты, то есть той частью Донбасса, которая лежала восточнее Миуса, не имеет решающего значения. Добываемый там уголь негоден ни для коксования, ни для наших паровозов. Этому возражению с точки зрения военной экономики Гитлер ничего уж не мог противопоставить!

Но если кто-нибудь подумает, что Гитлер был бит этим аргументом, тот недооценивает упорства этого человека. Он, наконец, сослался на погоду, чтобы, по крайней мере, добиться отсрочки эвакуации войск с дуги Дон – Донец. Действительно, в эти дни необычно рано для южной России период холодов сменился оттепелью. Ледяная дорога через бухту Таганрога стала уже почти непригодной. Хотя Дон и Донец были еще покрыты льдом, но в любой момент было возможно, что лед в связи с продолжающейся оттепелью вскроется. Гитлер красноречиво описывал мне, что, может быть, через несколько дней широкая долина Дона станет непреодолимым препятствием, вследствие чего противник до начала лета не предпримет никакого наступления. С другой стороны, наша 4 танковая армия по дороге на запад завязнет в грязи. Я должен поэтому, по крайней мере, ждать.

Но когда я остался при своем мнении и заявил, что я не могу ставить судьбу своей группы в зависимость от надежды на преждевременную оттепель, Гитлер, наконец, дал согласие на сокращение восточного участка группы до рубежа Миуса. Наша беседа, включая обсуждение и организационных вопросов, длилась с 17 до 21 часа, то есть 4 часа.

Насколько упорно он держался своего мнения, показывает небольшой штрих при нашем расставании. После того как он окончательно согласился с моим оперативным планом, когда я уже покидал комнату, он позвал меня обратно. Он сказал, что, конечно, не намерен что-нибудь менять в принятом уже решении. Но он очень настойчиво просил меня подумать, не смогу ли я все-таки немного подождать. Может быть, вскрытие льда на Дону позволит сохранить дугу Дон – Донец. Но мое решение было твердо. Я ему сказал, что издам приказ на следующий день после моего возвращения, если обстановка не заставит это сделать немедленно.

Я так подробно остановился на этой беседе с Гитлером не только потому, что она была решающей для исхода этой зимней кампании, но и потому, что она кажется мне типичной для позиции Гитлера и показывает, как было трудно добиться его согласия на то, что не соответствует его желаниям.

Ошибочно полагать, что с получением согласия Гитлера на оставление восточной части Донбасса и с уже возможной теперь переброской 4 танковой армии на западный фланг был уже ликвидирован фактический кризис на южном фланге армии. Переброска 4 танковой армии с восточного на западный фланг ввиду большого расстояния и состояния дорог должна была продлиться около двух недель. Было еще неясно, достигнет ли группа Голлидта позиций на Миусе, в связи с тем, что противник уже стоял на ее глубоком фланге у Ворошиловграда южнее Донца. Было также сомнительно, что 1 танковая армия удержит или восстановит фронт на среднем Донце. Но, прежде всего события развертывались угрожающе в районе группы армий «Б», то есть в районе Харькова, что открывало противнику широкие перспективы. Он мог прорваться не только на переправы через Днепр у Днепропетровска и Запорожья, чтобы отрезать здесь коммуникации группы армий «Дон», но и достичь Днепра выше по течению, форсировать его и отрезать его с запада. Стало необходимым наряду с переброской 4 танковой армии на западный фланг группы образовать новую группировку на месте почти полностью вышедших из строя армий союзников, действовавших в составе группы «Б».

7 февраля днем я вновь прибыл в мой штаб в Сталине. На Дону ситуация обострилась вследствие взятия русскими Батайска, пригорода Ростова, расположенного на южном берегу. Сразу же после моего прибытия командование группы отдало приказ об отходе за Дон и начало переброску 4 танковой армии и имевшихся в нашем распоряжении на данный момент дивизий на западный фланг. Группа Голлидта получила распоряжение отойти сначала на линию Новочеркасск – Каменск. 8 февраля вновь создался кризис у Ростова и Ворошиловграда, где противник прорвался с завоеванного им в свое время плацдарма. В полосе наступающей на среднем Донце 1 танковой армии можно было также говорить о кризисе, поскольку она пока не добилась ожидаемого успеха в боях против противника, наступающего через Донец на Лисичанск, Славянск.

8 районе действий группы «Б» у Харькова сформировалась новая армейская группа под командованием генерала Ланца, которой был подчинен прибывающий сюда танковый корпус СС. Мы узнали, что дивизия СС «Рейх», которая должна была отбросить противника у Волчанска, чтобы затем продвигаться на юго-восток в направлении на Изюм, не разбила противника. Более того, она сама отошла за Донец. Было ясно, что при таких условиях ничего не выйдет из намеченного Гитлером удара танкового корпуса СС, из состава которого имелась пока только дивизия «Рейх», с целью облегчить положение на нашем западном фланге.

9 февраля противник овладел севернее Харькова Белгородом и Курском. Он наступал из дуги Донца у Изюма на запад. Практически в бреши между Днепром и правым флангом группы «Центр», начинавшимся значительно севернее Курска, действовала только группа Ланца, наступление которой на Харьков было уже сомнительно, и западнее Курска – сильно потрепанная 2 армия группы армий «Б».

Так как эта обстановка давала противнику возможность осуществить глубокий обходный маневр через Днепр выше Днепропетровска, то было ясно, что наша группа армий не сможет долго обеспечивать собственными силами, несмотря на переброску 4 танковой армии на западный фланг, безопасность своих тыловых коммуникаций. Надо было предпринять какие-то кардинальные меры. В телеграмме на имя генерала Цейтцлера я требовал поэтому сосредоточения новой армии силой не менее 5-6 дивизий в течение двух недель в районе севернее Днепропетровска, а также сосредоточения еще одной армии за фронтом 2 армии, то есть в районе западнее Курска для нанесения удара на юг. Для этого было необходимо коренное улучшение службы подвоза. Частичное прибытие отдельных дивизий медленными темпами, как это было до сих пор, не соответствовало требованиям обстановки.